Ничем не могу помочь, – говорит она.
Камера берет план потолка, потом скользит к двери на кухню, мы видим обычную мебель, плохо подогнанную, солонку, перечницу, салфеточки, полотенца, сковородку… Тишина. Крупный план проигрывателя. Пластинка молча кружится на проигрывателе, крупно – иголка, она уже соскользнула. Потом мы видим окровавленную руку, остановившую пластинку. Рука дрожит, снимает пластинку. Потом рука вновь появляется в кадре. Показано, что она держит пластинку группы «Машина времени». Руки ставят пластинку, исчезают из кадра. Пластинка начинает крутиться.
…то за глупый скорец, что за глупый скворец, – гнусавит певец Макаревич, который так и не вырезал себе гланды.
Мелодия песни, отвратительная, как и все, что записывали в студии граммзаписи «Мелодия». Чмокание Макаревича. Занавески, которые колышутся из-за ветра. Мы видим, что по ним начинает бежать пламя. Оно разгорается, становится все сильнее. Дым.
Темнота.
ХХХ
Мы видим прозрачное море.
Крупно – пузырьки пены. Отъезд камеры. Мы видим, что это буруны пены, которые выходят из-под большого круизного лайнера. Общий план судна. Отдыхающие у бассейнов, группа жалких, никому не интересных аниматоров, которые показной наглостью пытаются компенсировать чувство собственной неполноценности, флаг. Это знамя Италии. Крупно надпись на борту судна.
«Коста Конкордия».
Камера показывает капитанскую рубку. Мы видим импозантного человека в белой фуражке. Он широко улыбается, держит руки на штурвале. Подмигивает в камеру. Та, помедлив, покидает рубку, перед окончательным уходом разворачивается. Мы видим, что под штурвалом сидит на корточках женщина в ярко-розовом платье, золотистых сандалиях и с сиреневой сумочкой, которую женщина держит на локте, несмотря на то, что делает капитану минет.
Девушка глядит в камеру, потом возвращается взглядом к капитану.
Хлюп-хлюп, – чмокает она.
Чмок-чмок, – хлюпает она.
Камера, показав нам эту сцену, покидает рубку, потом палубу, мы снова видим судно, оно несется стремительно, что мы можем судить по бурунам, после чего мы теряем «Конкордию» из виду (и никогда больше ее не увидим, ведь она затонула, да-да, всего 2 минуты в кадре, вот такой вот каприз сценариста – В. Л.).
Снова – чистое море.
Потом на его поверхности появляются дельфины. Резвясь, они выпрыгивают из воды. Солнце, брызги, ветер. Зритель должен в полной мере ощутить всю ту степень свободы, которую дарит живому существу Море, и понять, что эволюция – совершенная глупость. Развивайся мы по законам природы, мы бы никогда не покинули море, понимает зритель, глядя на дельфинов, резвящихся в водах моря, в порывах ветра, в лучах солнца, в соленой памяти Земли. Только зловредное, завистливое, и вздорное существо вроде Бога могло бы выкинуть нас на сушу, понимает зритель, уверовав. Морская идиллия, между тем, продолжается.
К дельфинам подплывают киты.
Мы понимаем, что это не Средиземное море, а Атлантика. Несколько гигантских китов, фыркая, выпуская фонтаны, тоже затевают игру. Они становятся почти вертикально, после чего падают, шлепая хвостом по поверхности воды. Громкие шлепки, грохот, брызги.
Несколько минут мы наблюдаем за игрой китов, вокруг которых резвятся дельфины.
После этого киты вдруг замирают, и мы слышим сигналы, которыми они обмениваются друг с другом.
К китам подплывают дельфины, и мы видим, что млекопитающие каким-то образом обмениваются сигналами и между собой, хотя принадлежат к разным видам. Мы слышим треск, пощелкивание, сигналы… Это чем-то напоминает шум, издаваемый атмосферой Земли. Мы слышим в сигналах китов и дельфинов тревожные нотки. Мы видим, как на небе появляются тучи, рябь от ветра, буквально в считанные секунды горизонт становится темным, потом черным. Дельфины тревожно посвистывают. Киты что-то передают им, мы слышим трубную музыку их сенсорных органов.
Мы буквально ощущаем Тревогу.
Звуки стихают, мы слышим лишь вой ветра, который становится сильнее. Мы видим как дельфины и киты покидают место. Первые – стремительно уплывают, вторые – уходят на глубину. Мы видим начало шторма. Камера стремительно поднимается и показывает планету из космоса.
Мы видим, что половина Земли скрыта темным вихрем.
Он разрастается.
ХХХ
Мы видим оштукатуренную белую стену.
Общий план. Это стена маленького домика, так называемой «мазанки». Он стоит посреди аккуратного сада, очень небольшого, озерцо, несколько фруктовых деревьев. Пара грядок картофельных. Крупно – колорадский жук на одном из растений. Снова общий план. Мы видим, как идут гуськом несколько гусей. Они шипят и тянут шеи в сторону чего-то, что находится за кадром. Потом – красный след на стене, которая только что была былой. Он тянется, камера медленно идет за ним, как за Бандерасом в фильме «Отчаянный». Мы видим, что по стене дома идет, – буквально подпираемый стеной, – отец Николай.
Он ранен в плечо, и оставляет за собой кровавый след.
Дойдя до крыльца дома, отец Николая падает на колени. Безвольно опускает голову. Крупно – несколько муравьев, пыль, окурки. Потом отец Николай поднимает голову, и мы смотрим снизу вверх на табличку у дома. Надпись золочеными буквами на металлической табличке.
«ДОМИК ПУШКИНА»
Ниже – серебряными буквами.
«В этом доме во время своей ссылки в Бессарабию жил и творил великий русский писатель и поэт, Александр Сергеевич Пушкин».
Под этим нацарапана надпись на румынском языке.
«Ебитесь в рот со своей негритянской ебанной обезьяной Пушкиным русские свиньи!!!!»
Рядом с этим написано «лайк». И цифра – 56799. Причем видно, что цифры наслаивались друг на друга, каждый, кто присоединялся в своем пожелании русским свиньям ебаться в рот с их негритянской обезьяной Пушкиным, выцарапывал свою цифру поверх другой. Камера разворачивается и мы видим перед прудом – бюст поэта Пушкина.
Он выкрашен в цвета флага Молдавии.
От этого Александр Сергеевич похож на болельщика (что оскорбительно) молдавской сборной по футболу (что вдвойне оскорбительно), который, увидев как его любимцы выиграли Чемпионат Мира, онемел и окаменел от счастья.
Снова крупный план крыльца и памятной таблички.
Мы слышим голос, он идет из глубины здания.
