— К сожалению, Лев Геннадьевич, не могу вам ответить — тайна следствия. Вы же понимаете, что я не вправе назвать источники информации.
Смирнов побагровел и закричал фальцетом:
— Мухина, ты что себе позволяешь? Хочешь, чтобы я тебя от работы отстранил? Вы оба кем меня выставили перед Николаем Олеговичем?
— Компетентным, мудрым и всегда готовым к инновационным решениям руководителем, — ввернул Денис. — По-моему, все отлично получилось? Или с вашей стороны имеются какие-то претензии?
Лев Геннадьевич несколько мгновений стоял с раскрытым ртом, а потом, схватив со стола листки, в которых зафиксировал все то, о чем говорила Мухина, воскликнул:
— Думаете, самые крутые? Ты, Радкович, надеешься меня подсидеть? А свою любовницу на свое собственное место протащить? Собираешься в прокуратуре свой тандем организовать, раз вы трахаетесь?
Денис подошел к заместителю прокурора, взял его за шкирку и как следует тряхнул.
— Лев Геннадьевич, не стоит вам кидаться такими обвинениями. А также столь нагло вести в отношении присутствующей дамы…
Смирнов моментально струсив и побледнев, проверещал:
— Радкович, ты что себе позволяешь? Рехнулся, что ли? Да я тебя…
А Денис поднес к его лицу кулак со словами:
— Это вы, Лев Геннадьевич, позволили себе слишком многое. Поэтому извинитесь перед дамой!
Толстяк запыхтел, но извиняться не спешил. Тогда Денис снова его тряхнул. И заместитель прокурора выдавил из себя:
— Мухина, извини, если что не так…
— Не Мухина, а Татьяна Михайловна! И на «вы»! — последовал приказ Дениса.
Таня, подойдя к мужчинам, положила руку на плечо молодого человека.
— Достаточно. Я принимаю извинения Льва Геннадьевича, отпусти его.
Денис подчинился. Смирнов, быстро собрав рассыпавшиеся по полу бумаги, бросился вон из зала. А на пороге обернулся и проблеял:
— Ну, Радкович, я тебе это попомню. И тебе, Мухина, тоже. Мерзавцы!
Затем проворно выбежал в коридор, опасаясь, как бы его не настигла карающая длань Дениса. Но тот и не собирался преследовать трусливого толстяка.
— Зря ты так, — покачала головой Татьяна. — Он же в самом деле попомнит.
А Денис, убедившись, что никто за ними не наблюдает, обнял ее и с жаром поцеловал.
— Нет, не зря. Он ведь на нас и прежде крысился. Так что, если бы мы стелиться перед ним стали, все равно бы нас уничтожил. А так — на войне, как на войне, Танюша. Теперь ты убедилась, что это наш шеф поставляет информацию Чехарскому?
Таня кивнула и улыбнулась.
— Не отвлекайся, у нас есть дела и поважнее…
А затем сама поцеловала молодого человека.
Через час, когда она уже работала в своем кабинете, сидя за компьютером, раздался звонок мобильного. Оказалось, что тому эксперту, которому она дала номер, обнаруженный на записке, удалось его идентифицировать.
Получив информацию, Татьяна несколько мгновений сидела за столом в задумчивости, поиграв карандашом. Потому что номер принадлежал человеку, которого она хорошо знала. Более того, который работал в Мосгорпрокуратуре и был членом их команды.
В дверь постучали, и на пороге возникла Верочка, одна из помощниц прокурора, поступившая к ним на работу несколько месяцев назад. Девушка она была исполнительная, работящая, всегда позитивно настроенная. Лев Геннадьевич тотчас сделал ее своей личной ассистенткой, взвалив на нее непомерную работу, которую Верочка выполняла быстро и профессионально. Однако вместо «спасибо» получала от шефа только новые указания и спецзадания.
Татьяна не сомневалась, что девушка в скором времени станет специалистом и вообще далеко пойдет. Но, кажется, Верочка выбрала кривую дорожку. Потому что номер из записки принадлежал ей. Причем Тане был известен номер мобильного Верочки, с которым она ходила и который знали коллеги, только другой. Значит, у нее имелся еще один телефон — для деликатных контактов особого рода. Например, для связи с Леонидом Чехарским или его адвокатом Светлым.
— Тебе кофе приготовить? — спросила Верочка, которая всегда всем готовила кофе, причем отличный на вкус и обжигающе горячий. — Кстати, Танюша, хочу сказать, что мы все просто в отпаде от твоего выступления на планерке. Вот это да! То, что мы сумели по указанию Льва Геннадьевича распланировать, ни в какое сравнение с твоими наработками не идет. Скажи, ты когда успела? И, главное, откуда у тебя такие сведения?
Таня взглянула на Верочку — девушку миловидную, но, как оказалось, весьма хваткую и без малейших моральных принципов. И тут она вспомнила, что однажды застукала Верочку и Льва Геннадьевича в недвусмысленной позе поздно вечером, когда приехала, чтобы положить в сейф кое-какие документы, что таскала с собой весь день. Но тогда этому значения не придала, тем более что на следующий день Верочка заявилась к ней и, плача, сказала, что заместитель прокурора пристает к ней, пытаясь склонить к сексуальной связи. Таня посоветовала ей дать Смирнову, который к ней тоже с недвусмысленными предложениями подкатывал, от ворот поворот, а если что, намекнуть ему, если не угомонится, то о его непристойном поведении станет известно Николаю Олеговичу, а также собственной жене. Кстати, супруги, бывшей дочерью маститого писателя, крупного прозаика советских времен, Лев Геннадьевич боялся даже больше, чем своего непосредственного начальника, прокурора Москвы.
Спустя некоторое время Татьяна поинтересовалась у девушки, как все сложилось, и та уверила ее, что поступила сообразно ее советам и теперь все нормализовалось. А сейчас Таня была уверена, что Верочка поступила с точностью до наоборот — стала любовницей Льва Геннадьевича. Хотя, вероятно, была ею уже и тогда, когда она их случайно застукала, но попыталась отвести коллегу от этой мысли, изобретя историю о том, что доблестно отбивается от приставаний заместителя прокурора.
До того, спит ли Верочка со Смирновым, Тане дела не было. Но то, что они были любовниками, позволяло думать: именно помощница с шефом, а вовсе не Татьяна с Денисом, составили тандем, о котором вел речь Лев Геннадьевич.
И если один член тандема, заместитель прокурора, был предателем и работал на Чехарского, то, не исключено, он мог подключить к своей «левой работе» свою правую руку, а по совместительству любовницу. Верочка согласилась, то ли веря обещаниям Льва Геннадьевича, что тот поможет ей сделать карьеру, то ли польстившись на взятку.
Отчего-то более подходящим Тане казался первый вариант.
С учетом этого Верочка, особа, никем не принимавшаяся всерьез, становилась важным и опасным участником игры, ставкой в которой была свобода дяди Лени Чеха. Поэтому Таня ни в коем случае не могла доверять девушке, которая была не кем иным, как шпионом.
— Да так, просто пришлось импровизировать. Ты же видела, что Львенок на нас с Денисом взъелся… — ответила ей сейчас Татьяна, ловко имитируя незаинтересованный тон.
