— Сюда вам не пробраться! — крикнула Таня, нажав кнопку внешней связи. — И мой папа вас в лепешку раскатает…
Дядя Леня Чех снова расхохотался.
— Да что ты говоришь? А может, мы его в лепешку раскатаем? Кстати, уже раскатали, Танюша. Потому что твой папочка лежит на лестнице с дыркой в голове. Показать тебе его?
Таня оцепенела, а Ника забилась в истерике. Не выдержав, Таня оттолкнула тетку от двери и от себя, брезгливо вытерла руку о свою испачканную кровью и пылью ночную рубашку, крикнула на нее:
— Тетя, замолчите!
Девочка лихорадочно соображала. Дядя Леня Чех говорит правду или нет? Возможно, блефует, и папа все еще жив.
— Хотя нет, труп мы сюда тащить не станем, ведь твой папаша, Танюша, был весом как хороший кабан. А вот кого мы тебе покажем, так это кронпринца, твоего братца. Где мальчишка?
Люди Чеха подтолкнули к камере Дмитрия. Подросток был весь в крови, однако держался уверенно и бесстрашно.
Схватив его за волосы, дядя Леня Чех прошипел:
— Танечка, смотри, это ведь твой братик. Пока что живой. Но ведь может стать мертвым и отправиться вслед за своим папаней. Прямо на твоих глазах! Но если ты откроешь дверь, то, так и быть, пощажу вас. Зачем вы мне? Угрозы больше не представляете, так что правда отпущу…
Говоря все это, мужчина приставил к голове Димы пистолет.
— Таня, не слушай его, папа жив! — крикнул подросток. — И он вас спасет! Не открывай дверь, что бы этот гад ни сделал! Даже если в меня стрелять будет! Потому что он всех вас все равно…
Чех ударил его рукояткой пистолета по голове, и парень свалился на пол. А дядя Леня злобно произнес:
— Какие вы, однако, Волковы говорливые. Думаете, я просто угрожаю? Нет, не просто! Итак, считаю до трех, в потом стреляю мальчишке… Куда бы ему выстрелить? Так и быть, сначала в правое колено, начнем с этого… Итак, раз…
Таня знала, что дядя Леня Чех не шутит. И что он в самом деле может выстрелить в Диму. Разве можно допустить это? Но брат же приказал ни за что не открывать дверь… Если бы речь шла только о ней самой, однако ведь в «тревожной комнате» еще дура тетя Ника и раненая мама…
Мама, в которую дядя Леня Чех был когда-то безнадежно влюблен, и которая предпочла ему папу…
— Два! — донесся до нее размеренный голос бывшего друга отца. — Два с половиной… И, наконец…
Еще до того, как Таня приняла окончательно решение, тетя Ника, которую девочка на мгновение упустила из виду, метнулась к пульту управления дверным механизмом — и нажала на кнопку. Таня ринулась туда же, однако было поздно. Послышался знакомый тихий щелчок, дверь отошла, и тотчас несколько рук начали с силой открывать ее.
Секундой позже бункер оказался полон вооруженных людей. Дядя Леня Чех, сунув одну руку за пояс, на котором покачивалась кобура, а в другой держа пистолет, скрипя армейскими сапогами, подошел к брыкающейся Тане, которую удерживали двое боевиков.
— Эх, Танечка-Танюша… — с притворной скорбью вздохнул он. — Какая же ты строптивая и воинственная. Но мозгов ни на грош. Этим ты и отличаешься от моей Тани. Дочка в миллион раз умнее тебя!
Он слегка склонился перед плененной девочкой, да так, что девочка могла ощущать запах табака и мужского одеколона, шедший от него. Тогда Таня смачно плюнула ему в лицо, причем так удачно, что большой шматок слюны повис на щеке дяди Лени Чеха.
Один из его людей услужливо подал салфетки, и дядя Леня смахнул слюну. А потом, развернувшись, наотмашь ударил девочку. Потом еще раз. И еще.
Боль обожгла голову, из разбитой губы потекла кровь, но Таня не издала ни звука. Нет, такого удовольствия она врагу своей семьи не доставит!
— Идиотка ты, Танюша! — прошипел дядя Леня Чех, взрослый мужик, для которого было нормально избивать удерживаемую его головорезами десятилетнюю девочку. — Хотел ликвидировать тебя быстро и безболезненно, но, вижу, придется проучить. Кое-кто из моих славных ребят сможет научить тебя прелестям секса до того, как ты в мучениях сдохнешь…
— Леня, нет! — закричала тетя Ника. — Прошу тебя, ты же обещал, что никому не причинишь вреда…
Чехарский переключил свое внимание на нее.
— Я же сказал, идиотка, что обманул тебя. Для этого, собственно, и трахался с тобой.
— Оставь девочку в покое! — всхлипнула Ника. — Она ни в чем не виновата! И ты обещал, что женишься на мне… Что мы будем счастливы…
— Она — дочь Миши Волка, и этого уже хватит, чтобы ее хлопнуть. Мне отпрыски-мстители не нужны! — скривился дядя Леня. — Как, впрочем, и тупоголовые шлюхи-предательницы, которые ради секса готовы продать с потрохами родного брата.
Едва договорив, он, не глядя, выстрелил. Таня закричала, на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их, увидела, как люди дяди Лени Чеха утаскивают в угол и бросают там недвижимое тело тети Ники.
— А теперь вернемся к тебе, Танюша, — сказал убийца, поднося к ее лицу горячее дуло пистолета. — Ты видишь, я отнюдь не шучу. Но, в отличие от твоей тупой тетки, тебе, как уже было сказано, придется помучиться. Хотя имеются еще твоя мамаша… и твой брат… И они могут очень сильно помучиться перед смертью…
Бандит Чехарский ухмыльнулся, и Таня поняла: он выиграл. Потому что она не имеет права рисковать жизнью мамы и Димы.
— Многого от тебя не требуется, — продолжал дядя Леня. — Пойдешь с моими людьми и скажешь в мегафон то, что прикажут — послание для твоего папани.
Значит, папа жив! Негодяй нагло врал, уверяя, что он мертв!
И тут до Тани дошло: этот гад хочет использовать ее в качестве приманки, чтобы поймать отца. Поймать и убить. В том, что дядя Леня Чех намеревается убить всю их семью, Таня уже не сомневалась. Ее взгляд наткнулся на бездыханное тело тети Ники, из-под которого вытекала кровь, и из груди вырвался вздох: что ж, начало уже положено.
— Ты ведь сделаешь то, чего я хочу? — спросил враг отца и ее враг.
И Таня безмолвно кивнула. А что еще ей оставалось?
— Отлично, девочка! — Дядя Леня Чех потрепал ее по щеке. — А теперь посмотрим на твою мамашу. Ах, Марго, Маргоша, королева моего сердца! Могла бы стать королевой Москвы, а со временем и всей России. Хотя бы криминальной. Ан нет, предпочла мне этого выскочку Мишу Волка. И вот результат…
— Мама ранена, ей нужна медицинская помощь, — угрюмо произнесла Таня. — И если вы… — Тут она запнулась, но преодолев отвращение, все же продолжила: — Если вы любили ее… и любите до сих пор, то помогите ей.
Дядя Леня вздрогнул, его лицо исказилось. Но это была не гримаса страха или отчаяния, а судорога триумфа.
— Маргошу ранило? Ну надо же! Стань она моей женой, такого бы точно не произошло. А Миша Волк не смог защитить ни жену, ни дочку с сыном, ни свою туповатую, охочую до секса сестренку. Что за семейка, право! Сплошные моральные уроды!
