— Паша, узнай, пожалуйста, — мило улыбаясь, попросила я и достала из кошелька сторублевую купюру. Кажется, вид новенькой денежки произвел на парня гораздо большее впечатление, чем моя улыбка.
Паша вернулся минут через десять. Он протянул мне клочок бумаги, а я в свою очередь вручила ему честно заработанные деньги.
— Если еще что-то понадобится, непременно обращайтесь ко мне.
— Конечно.
«Только сторублевок наменяю и обязательно приду», — мысленно присовокупила я.
Паша уже давно скрылся за дверями морга, а я все еще стояла на крылечке, пытаясь решить, куда мне направиться: по адресу Нины Тополевой или в больницу, где работал Исаев, пока основной претендент на роль убийцы Людмилы Самойловой.
И снова все решилось само собой на крыльце городского морга. Только если в прошлый раз меня выручила привычка курить, благодаря чему я и познакомилась с Пашей, то теперь моя собственная неорганизованность.
Круто развернувшись на каблуках, я столкнулась с мужчиной, обладавшим чрезвычайно оригинальной и выразительной внешностью. Длинные волосы гладко зачесаны и забраны в хвост. Большие зеленые глаза, что вообще явление редкое, а среди мужчин тем более. Женственные губы и правильные, хотя и немного вытянутые черты лица. В манере одеваться сквозило что-то такое, по чему можно было безошибочно определить его принадлежность к творческим личностям.
Это не мой тип мужчин, но определенно он производил впечатление. Увидев такого один раз, потом еще долго будешь вспоминать.
При столкновении я невольно выронила листок с фамилией и адресом Нины, и теперь мой нечаянный знакомый нагнулся за ним. Уже передавая листок, он случайно остановился взглядом на размашистых буквах. Рука его дрогнула, и он едва вновь не выронил обрывок бумаги. Готова поклясться, мужчина с трудом сдержался от крика ужаса, а потом медленно перевел взгляд на меня. Не знаю, какая сила преобразовала его глаза, минуту назад казавшиеся такими красивыми, теперь они выражали готовый вот-вот вырваться наружу дикий панический страх.
Мужчина почти силой всунул в мои одеревеневшие пальцы клочок бумаги, лихорадочно подошел к двери и рванул ее на себя. Когда я обернулась, чтобы посмотреть ему вслед, никого уже не было.
Выезжая на переполненную трассу, я подумала, что к концу рабочего дня гораздо больше шансов встретиться с кем-нибудь из Тополевых, чем застать Исаева в поликлинике. Однако уже через полчаса глубоко разочаровалась в своих ожиданиях: на долгий настойчивый звонок никто не ответил, за дверью квартиры Тополевых царила абсолютная тишина. От отчаяния я даже затопала ногами, но и это не помогло. Тогда я присела на перила и принялась сверлить взглядом кожаную обивку двери. Я так увлеклась этим занятием, что даже не заметила, как на лестничный пролет поднялась бабуля и остановилась у противоположной двери.
— Вы к Тополевым? — спросила она на удивление звонким голосом.
Это было так неожиданно, что я даже вздрогнула.
— Да, я к Тополевым.
— Вы, должно быть, Ниночкина подруга? — предположила старушка, и я не стала ее в этом разубеждать.
— Наверное, воспитывались вместе в детском доме?
И снова я согласилась.
— Так Ниночка умерла, — вздохнула старушка.
— Да что вы говорите?..
— Совсем недавно случилось это. Такая молоденькая. Такая хорошенькая.
— А вы хорошо знали Нину?
— Да, несмотря на разницу в возрасте. Ниночка доверяла мне, у нее ведь совсем подруг не было. Она о вас ничего не говорила, вообще не любила вспоминать о годах, проведенных в детском доме.
— Может быть, расскажете, как она жила последние годы? Мы ведь так давно с ней не виделись.
— Ну конечно же, — улыбнулась старушка. — Идем ко мне.
Мы вошли в небольшую двухкомнатную квартиру, на которой лежал неизгладимый отпечаток советских времен. Я села в низкое жесткое кресло, а моя собеседница, представившаяся Анисьей Потаповной, присела на краешек стула, отодвинутого от круглого стола на невообразимо толстых ножках. Старушка так доверчиво поверила, что я Нинина подруга, и так безбоязненно пустила меня в квартиру, что было неловко за обман. Ведь я абсолютно не знала Нину, даже того, как она выглядит. Но Анисья Потаповна принадлежала к числу не только очень доверчивых, но и очень болтливых старушек. Без лишних вопросов она принялась за свой рассказ:
— Танечка, вы росли вместе с Ниной. Наверное, вам легко понять ее стремление к домашнему очагу. Пожалуй, именно поэтому она очень рано вышла замуж за Геннадия. Сразу после свадьбы они и переехали в этот дом. Я поначалу не обращала на них никакого внимания — обычная семейная пара. И только потом заметила, что Ниночка почти не выходит из дома, разве только в магазин. А ведь она была очень привлекательная и молодая. Такие девушки всегда любят покрасоваться, а однажды я встретила Ниночку на лестничной клетке…
* * *
Девушка сидела на холодных каменных ступеньках и горько плакала. Она беззащитно прижималась к стене.
— Ниночка! — охнула Анисья Потаповна, которая как раз возвращалась с вечерней прогулки. — Что случилось?
Ниночка подняла голову, и старушка схватилась за сердце, увидев фиолетовый синяк, расплывшийся на правой щеке девушки.
— На тебя напали! Бедняжка, тебя избили… Нужно немедленно вызвать милицию.
— Нет! — Ниночка отчаянно замотала головой.
— Хорошо, успокойся. Если не хочешь, не будем вызывать милицию. Идем, я отведу тебя домой.
— Нет!!! — безумный крик эхом разнесся по этажам и затих где-то высоко-высоко, под самой крышей.
Анисья Потаповна замерла на месте, но ни возражать, ни расспрашивать ни о чем не стала, а лишь, мягко обняв девушку за плечи, произнесла:
— Пойдем ко мне, я напою тебя чаем, и ты успокоишься. Не бойся, тебя никто не обидит, — уговаривала она несчастную, с усилием поднимая ее на ноги.
Добродушная старушка отвела соседку к себе, усадила на диван, долго отпаивала горячим чаем с молоком и прикладывала холодный компресс к опухшей щеке. Наконец девушка пришла в себя и успокоилась.
— Мне нужно идти, — Нина поднялась с дивана. — Мне обязательно нужно идти. Иначе он меня убьет…
Договорив последнюю фразу, она опять горько заплакала. Анисья Потаповна усадила ее обратно и как маленького ребенка погладила по голове.
— Не говори так. Никто не посмеет тронуть тебя и пальцем.
— Вы его не знаете…
— Кого?
— Моего мужа. Он и так никуда не выпускает меня, запрещает общаться с подругами. Он безумно ревнив. А сегодня я случайно встретила своего старого знакомого — мы вместе воспитывались в детском доме, и он проводил меня до дома. Гена увидел это в окно и, когда я пришла, накричал на меня и ударил.
