Охранник продолжал смотреть на меня без всякого выражения и механически жевать.
Я откашлялась и неожиданно произнесла:
– Их вилль герр Найдлин. Майне наме ист Татьяна Иванова.
Охранник медленно кивнул, посмотрел на собак и рявкнул:
– Зитц!
Суки сели и открыли рты, вывалив языки.
«Все-таки немец», – подумала я.
Невозмутимое жвачное открыло мне калитку и сказало:
– Проходи, если Иванова.
Я вздохнула: все-таки – русский, вот я и обманулась в своих ожиданиях.
С этими костями всегда так: сначала они предупредят, потом лоханешься и только после этого уже понимаешь, о чем, собственно, речь.
Я прошла за калитку, она за мной закрылась. Собачки повели носами в мою сторону, и пасти у них стали слюнявыми.
– Вон дверь, видишь? Туда иди, – медленно сказал мне охранник и зевнул.
Майн Гот! Неужели старею? Мужики смотрят на меня и зевают!
В нелирическом расположении духа по мощеной дорожке я прошла к дому.
Застекленная дверь подалась сразу, и я вошла через небольшую прихожую в зал с потолком, идущим до стропил крыши.
В центре зала из стены выступал высокий камин со всеми атрибутами: часами, щипцами, решеткой и мраморной плитой на полу. Слева и справа от него к стенам жались кожаные диванчики. В углу – телевизор на тумбе. В центре зеркальный стол со стеклянной столешницей. Вокруг него – стулья.
Я остановилась при входе в зал, ожидая продолжения. Со второго этажа по лестнице, идущей через стену напротив камина, спустился мужчина лет пятидесяти. Очень среднего роста, местами плешивый, с крючковатым носом.
Темно-синий костюм и перстень с бриллиантом на мизинце.
– Здравствуйте, вы ко мне? – улыбаясь, спросил Найдлин голосом, не выражающим никаких эмоций.
Я счастливо улыбнулась и нежно ответила:
– Здравствуйте, если вы господин Найдлин, то я к вам. Меня зовут Таня Иванова. – И я протянула руку.
Мгновение помедлив, Макс Иванович пожал ее.
Мы присели к столу. Горничная – высокая блондинка в очень короткой юбке – принесла кофе и печенье.
Макс Иванович разговаривал со мной, почти не поднимая глаз. Он выглядел слишком солидно, чтобы я заподозрила его в желании внимательно рассмотреть мои колени сквозь толстое стекло, лежащее на лакированных столбах. Хотя мог бы посадить меня и рядом с собой, а не так – почти напротив.
Я рассказала о жизни в России, в Тарасове, в частности, о Жорике Цеперухо – его племяннике и моем хорошем приятеле, и о том, как Жорик просто потряс меня тем, что стал графом – как его? – Цуппельман, что ли? Не помню.
– Макс Иванович! Я как услышала про это, мне так самой захотелось стать графиней!
На этой фразе герр Найдлин поднял глаза. Поняв, что он подумал, я тут же пояснила самым сюсюкающим голосом, на который была только способна:
– Или хотя бы баронессой!
– А вы, Таня, чем занимаетесь в этой жизни? – спросил Макс Иванович.
– Вы про деньги? – занедоумевала я. – Жорик мне примерно сказал, сколько это стоит. Деньги я найду, мне бы титул, а, Макс Иванович?
Снова появилась горничная, неся в руках радиотелефон. Что-то пошептав своему шефу, она передала ему трубку.
– На ловца и зверь бежит, – опять улыбнулся Найдлин. – Георгий звонит, соскучился по дяде, малыш. Не хотите его удивить, Таня?
– Давайте, конечно! – обрадовалась я.
Из сюсюкающей девочки я моментально превратилась в стервозную фурию. Во-первых, без моего обычного командно-требовательного тона Жорик меня попросту не узнал бы, а во-вторых, ничто так не подтверждает хороших личных отношений между мужчиной и женщиной (с точки зрения постороннего слушателя), как громкий женский голос и тихий мужской во время общего разговора.
– Жорик! Это ты? – спросила я трубку с тайной угрозой в интонации, и трубка в ответ растерянно ойкнула:
– Танька? А ты… А куда… Ты где?
– Да вот, в гостях у твоего дяди, в его чудном доме. Ты мне лучше скажи: разве я заслужила такое отношение к себе? А еще друг называется! Просто швайн, вот ты кто после этого.
А все равно он был пьян тогда до потери соображанса, и если что и и помнит, то только бессвязными сценами. Удар, конечно, ниже пояса, но если я ему подливала, то пить-то уж он был совершенно не обязан. Сам захотел.
– Ты про «Словакию»? – неуверенно спросил Жорик.
Ага! Сомнения остались! Разовьем их сейчас до масштабов космических.
– А про что же еще? Помнишь подружку мою из Ляповки? Она теперь из своего подворья нос высунуть боится. Я ее видела после того пару раз – сидит, прячется и говорит, что в городе все охальники окаянные. Разве так можно, Жорик?
Последнюю фразу я почти проворковала. Как и ожидалось, Жорик начал распускать хвост.
– Хе-хе-хе! А она-то что хотела? Ты же меня знаешь, любой… мне проще дать, чем объяснить, почему это делать не хочется. А раз дала – раскручу на полную программу. Никуда не денешься. Одна ты все выскальзываешь, – закончил он осторожно.
– Просто ты меня боишься, – засмеялась я, – ну ладно: вернусь, поговорим.
– Договоримся? Ты сказала: договоримся? – Зная, что между нами несколько дней пути, Жорик решился пошутить с намеком.
Чуть-чуть.
– Я сказала: поговорим, – отрезала я. – Передаю трубку Максу Ивановичу.
Найдлин взял, извинился и отошел с трубкой в другой конец зала. Сделал знак горничной, она включила телевизор и подошла к столу – подлить кофе. После чего отошла к лестнице и встала там, спрятав руки под фартук. Я быстро оглядела ее. На телохранителя не похожа: совершенно негибкая, просто телка для пользования. Причем непродолжительного. Скучная.
Макс Иванович недолго побубнил по телефону. Не успела я насладиться досыта каким-то красивым фильмом про любовь на экзотическом острове, он отдал трубку горничной и снова подсел к столу. Я сидела, положив ногу на ногу, качала туфлей и кушала печенье. Интересно, нравится ему моя прическа?
Макс Иванович заговорил, и в его голосе впервые мелькнуло что-то человеческое:
– Что ж, Танечка, ничего, что я называю вас так? По-стариковски, уж…
– Что вы, что вы, Макс Иванович! – Я сделала ладонями движение, как экстрасенс, джуновское такое, успокаивающее. – Не надо себя старить, прыткие сопляки нравятся только девочкам и бабушкам…
Мы рассмеялись.
– Спасибо. Я дам вам сейчас визитку, съездите по этому адресу в одну фирму. Я предварительно им позвоню. Они помогут решить ваш вопрос. Вы где остановились?
