Я покачала головой, избавляясь от возникшей неловкости.
– Нет, я не думаю, что это его рисунок.
– Почему?
Я указала на дальний правый угол листка.
– Видишь сердечко?
Доминик кивнул.
– Мальчики не рисуют сердечки.
– Ага! Отлично, Шерлок! Но это очень плохо. Я-то думал, что, возможно, это рисунок Дэниела. Надеялся, что он станет ключом к твоей истории.
Я перевернула лист и увидела два слова, нацарапанные на обороте. Я внимательно изучила корявые буквы.
– Но это действительно ключ, – воскликнула я. – Думаю, мы нашли автора. Тут написано «Ева». «Ева Морландстид».
– Как, по-твоему, этот рисунок как-то связан с похищенным мальчиком?
– Возможно, – ответила я, снова складывая лист так, чтобы он превратился в крошечный квадратик, и убирая его в конверт. – Можно мне взять это ненадолго?
– Это твое, – сказал Доминик.
– Спасибо. – Я повернулась к двери, потом снова посмотрела на Доминика. – Кстати, что ты сегодня делаешь?
Он улыбнулся.
– Ничего. А что?
– Если тебе удастся сбежать, может быть, где-нибудь пообедаем?
Если Этан может встречаться за ленчем с Кассандрой, то и я могу пообедать с Домиником.
– С удовольствием. – Он взял куртку. – Как насчет того местечка на рынке? Итальянское бистро, которое только что открылось?
Я улыбнулась про себя и заметила:
– Говорят, их ризотто со спаржей – это что-то.
– Отлично, – Доминик застегнул «молнию» на куртке. – Давай пройдемся пешком, на улице солнце.
– Замечательно, – согласилась я.
Холодный ветер ужалил мою уставшую кожу, но в это мгновение мое сердце согрелось.
* * *
Великолепный отзыв, написанный Кассандрой, привел к тому, что получить столик в бистро оказалось невозможно. Очередь, выстроившаяся перед входом, намекнула нам: стоит изменить планы.
– Я знаю одно местечко в нижней части рынка. Там давным-давно стоит вагон-закусочная, так, ничего особенного. Но считай, что ты и не жила еще, если не пробовала их сэндвичи с ветчиной и соусом.
– Уговорил.
Мы спустились по лестнице в чрево рынка, где влажный воздух был наполнен ароматами карри и гвоздичного перца.
– Мне нравится здесь, внизу, – негромко заметил Доминик, как будто мы вошли в священную обитель. – То, что наверху, – это для туристов. А здесь душа рынка. – Я зачарованно огляделась по сторонам.
– Господи, я так давно живу в этом городе, а здесь ни разу не бывала. Я даже не знала, что существует нижняя часть рынка. Я просто ошарашена.
Доминик указал на магазинчик справа от нас.
– Вот здесь ты можешь найти самые экзотические специи со всего мира.
– Я слышу аромат. – Я вдохнула благоуханный воздух.
– И тебе нужно попробовать пирожки с начинкой, которыми торгует Эл, – Доминик кивнул в знак приветствия пожилому мужчине, стоявшему за маленькой тележкой с едой. – Мы возьмем четыре с дополнительной порцией сахарной пудры, – сказал он. В воздухе закружился аромат жареного теста. Доминик протянул старику пять долларов и вложил мне в руку горячий пакет. – Это на десерт.
Мы прошли еще немного и оказались перед небольшим ресторанчиком. Как и говорил Доминик, в нем не было ничего модного, всего лишь несколько кабинок вдоль стен, старенькие стулья и столы, на которых не стояло ничего, кроме салфеток и бутылочек с кетчупом. Их явно не мешало бы протереть влажной тряпкой. У бара на скрипучих табуретах с порванными виниловыми сиденьями устроились несколько мужчин. Над входом висела простая зеленая вывеска с надписью «Линдгрен».
Официантка, жуя жвачку, подошла к нам и подала засаленные меню.
– Как поживаешь, мой сладкий?
– Неплохо, спасибо. – Он повернулся ко мне. – Клэр, это Донна. Донна, это Клэр.
– Рада познакомиться, милашка, – прокуренным голосом произнесла пожилая женщина и снова повернулась к Доминику. – Тебя что-то давненько не было видно. Забавно, но как раз сегодня утром сюда зашли несколько мужчин в костюмах, и они говорили о тебе…
– Да я был занят, – смущенно сказал Доминик, не дав Донне возможности рассказать о своих утренних впечатлениях. Он явно волновался и с извиняющейся улыбкой посмотрел на меня.
Донна пожала плечами.
– Ладно, устраивайтесь.
Доминик указал в дальний угол ресторана.
– Ты не возражаешь, если мы займем тот столик возле окон?
– Что ты, милый, конечно, нет, – Донна подмигнула, – он зарезервирован на твое имя.
Я едва сдерживала свое любопытство, пока усаживалась на колченогий стул.
– Мужчины в костюмах? О чем она говорила?
Доминик вытащил салфетку из старого стального диспенсера и начал складывать ее, превращая в крохотный квадрат.
– Да кто их знает! – отмахнулся он, неубедительно изображая полное отсутствие интереса. – Возможно, они жаловались на медленное обслуживание в кафе. Некоторые бизнесмены просто не понимают, что для приготовления хорошего капучино требуется время. – Его голос зазвучал как-то отстраненно, но потом снова обрел присущую ему жизнерадостность. – Прости, я не хотел жаловаться. Возможно, мне все-таки стоит взять отпуск, о котором я постоянно твержу.
Где-то наверху крикнула чайка, заставив меня посмотреть в старое окно. Из него открывался вид на паромы, которые то входили, то выходили из бухты Эллиотт. У меня было такое чувство, что Доминик о чем-то недоговаривает и упорно пытается сменить тему разговора. Да ради бога, я не возражала.
– И куда бы ты поехал? – поинтересовалась я, опираясь подбородком на ладонь. – Я о твоем отпуске.
Глаза Доминика загорелись.
– Сначала, думаю, в Австралию, – принялся рассказывать он, водя пальцем по столику, как будто рисовал карту. – Мне всегда хотелось посмотреть на риф. Потом в Новую Зеландию и, возможно, на Фиджи.
Я представила, как он плавает с дыхательной трубкой в голубой воде, а его золотистая кожа стала еще темнее от загара.
– Звучит привлекательно. Так почему же ты до сих пор не отправился в путешествие?
– Ну, я…
Вернулась Донна, чтобы принять у нас заказ.
– Что выбрали? Как обычно?
Доминик посмотрел на меня.
– Я всегда беру сэндвич с ветчиной и соусом.
– Мы делаем их со времен Великой депрессии, – вступила в разговор Донна. – В то время кофейный соус ели только бедняки. А теперь это высший класс. Так написали в прошлом году в одном журнале для гурманов. Они прислали сюда фотографа из Нью-Йорка, чтобы он сделал снимки.
