Лемехову казалось, что словам профессора вторят озаренные светом холмы, ароматные полыни, высокое небо, которое чуть слышно звенело, будто из него на землю изливался незримый ручей. Профессор был переводчик, знавший язык камней, трав, степных птиц, воспроизводивший переливы небесных звуков. Профессор был избран, чтобы перевести людям волшебный язык Аркаима.
– Я попрошу вас, Игорь Станиславович, расскажите теперь, что это за место такое, Аркаим? Кто они такие, арии? Откуда взялись и куда делись? Только, бога ради, языком понятным даже для таких невежд, как я. Может, и я стану огнепоклонницей. – Она посмотрела на солнце, которое играло на ее обнаженном плече, стекало в вырез сарафана на полуоткрытую грудь. Было видно, что рассказ профессора заранее обрекался на утонченное осмеяние. Лемехову казалось, что Жданович повернется и уйдет, избегая насмешек, и его выцветшая панама забелеет среди рыжих холмов. Но он остался, позволяя оператору снимать свои утомленное лицо, пыльные башмаки, коричневые, как корневища, руки.
– Вы видите этот круг, очерченный холмами? Мы находимся на дне чаши, края которой уходят ввысь. Мы на дне колодца, соединяющего небо с землей. Сюда из небес льются потоки «небесных сил». Оплодотворяют землю. Влияют на земную жизнь. Создают все новые и новые формы земного бытия. Все, кто посещает Аркаим, чувствуют эти небесные лучи. Иным кажется, что их живыми берут на небо. Другие перемещаются из настоящего в прошлое. Третьи общаются со своими умершими пращурами. Аркаим – это око, взирающее с неба. Быть может, и вы почувствуете волшебство Аркаима, если он увидит в вас любящее сердце.
Журналистка собиралась вставить ироничное словечко, которое подействовало бы, как песчинка, влетевшая в глаз Аркаима. Но словечка не нашлось. Губы ее тесно сжались, словно их кто-то запечатал. А Лемехов вспомнил мгновение невесомости, которое пережил, оказавшись на дне волшебной чаши.
– Пять тысяч лет назад сюда, на Южный Урал, с севера пришло изнуренное племя. – Профессор читал не лекцию, а вел сказ голосом сказителя, нараспев. – Племя покинуло чудесную землю, которую Гесиод называл Гипербореей. Эта была заполярная земля, где росли тропические леса, расстилались райские луга, обитали райские звери. И вдруг наступило похолодание. Леса замерзли, луга покрылись льдом, звери погибли. Племя гипербореев покинуло свой рай и ушло на юг, теряя по пути соплеменников, редея и дичая. Но, явившись сюда, в Аркаим, оно попало под воздействие благодатных лучей, преисполнилось космических сил. Стало размножаться, обзавелось городами и обсерваториями, гончарными мастерскими и литейными цехами. Совершило открытие, которое изменило ход мировой истории. Изобрело колесо, построило колесницу, и лошади, запряженные в колесницы, стали стремительно переносить людей из края в край. Когда арии умирали, их хоронили в позе эмбриона, ибо они возвращались в матку, их породившую. Перед глазами покойника клали кристалл горного хрусталя, который преломлял луч солнца и соединял мир живых с миром мертвых. Когда чаша Аркаима наполнилась до краев, народ, именуемый ариями, двинулся из этих мест на освоение новых земель. Одни арии, унося с собой великие стихи Ригведы, устремились в Индию. Другие, унося свитки поэмы Авесты, двинулись в Иран. Так арии распространились по миру, создав несколько великих цивилизаций. Здесь, в Аркаиме, в этой матке, оплодотворенной из Космоса, зародилось современное человечество, к которому принадлежим и вы, и я.
Профессор Жданович начал свой рассказ угрюмо, тусклым голосом, уязвленный насмешками прелестной женщины. Но потом его голос зазвенел, певуче вознесся, как у проповедника, черпающего вдохновение у божества. Суровое лицо преисполнилось света, которым озаряли его солнечные холмы Аркаима.
– Вы говорите, арии. Арийские племена. Но разве это не отдает фашизмом? Я слышала, сюда приезжают молодчики со свастиками на рукаве. Они поклоняются не солнцу, а Гитлеру. Вас это не пугает? – Журналистка смотрела на Ждановича враждебно, с темным страхом в глазах. Будто Аркаим угрожал ее благополучию. Становился помехой в ее увлекательной жизни. Лишал успеха, мужского обожания.
Жданович заметил этот страх. Раздумывал, продолжать ли рассказ, раскрывая тайну Аркаима перед этой поверхностной женщиной. Или замкнуться, уйти прочь, унося тайну.
– Аркаим – это место, где камень становится хлебом. Вода – вином. Трус – храбрецом. Остывший – огненным. Слепец – пророком. Грешник – угодником. – Голос профессора гудел, как труба. Он воздел руку, и казалось, пальцы его коснулись электричества, по ним пробежала вспышка. – Об Аркаиме намекали древние тексты. Аркаим присутствовал в учениях и пророчествах. О нем подозревал Гитлер, исследуя древние карты Урала. Величайшей тайной минувшей войны был странный маневр германской армии, которая, не взяв Москву, не обезглавив Россию, устремилась вдруг в бескрайние степи Поволжья. Гитлер хотел захватить Аркаим, хотел захватить колодец, ведущий на небо, хотел подключиться к неиссякаемой энергии Космоса, чтобы стать властителем мира.
Журналистка смотрела остановившимися глазами, будто смуглолицый кудесник околдовал ее. Она не понимала смысла услышанных слов, но была околдована гудящим голосом, горькими степными ароматами, низким солнцем, от которого на холмы легла волнистая тень. И казалось, холмы шевелятся, как накрытые кошмой великаны.
– Сталин знал о существовании Аркаима на Южном Урале и бросил на Волгу, наперерез Гитлеру, советские армии. Чудовищная битва у Сталинграда была битвой за Аркаим, за мировое владычество. Аркаим принимал участие в битве и был на стороне России. Поэтому Сталин одолел Гитлера и низверг его в ад. Красное знамя Победы – это знамя Аркаима. Но Сталин не успел послать археологов и открыть Аркаим. Советский Союз исчез, не сумев подключиться к источникам небесных энергий.
– Вы мне рассказываете миф? – погасшим голосом спросила журналистка без игривой прежней иронии. – Вы не воспринимаете меня серьезно?
– Вы изменились на глазах. Аркаим вас изменил. Он изменяет всех, кто к нему приближается. Маловер становится верующим. Легкомысленный – углубленным. Эгоист – самоотверженным. Я отношусь к вам с большим почтением. Нас познакомил Аркаим. Значит, это было ему угодно.
Лемехов видел, как переменилась молодая женщина, которая явилась сюда, как являлась в веселые компании обожателей и друзей. В ней было что-то от прелестной танцовщицы, выставлявшей напоказ свои гибкие запястья и голые плечи. Теперь же она выглядела робкой, неуверенной, как прихожанка, первый раз заглянувшая в храм.
– Аркаим является бесценным достоянием России. Здесь зародились великие народы, сложились цивилизации Индии, Ирана и Европы. Сюда, в Аркаим, влечет их реликтовая память, как птиц, не забывших свои гнездовья. Как знать, если Европа станет уходить под воду и океан зальет европейские столицы, не сюда ли хлынут потоки европейских беженцев спасаться на своей прародине? Россия примет беженцев. Аркаим напитает их небесными злаками.
Смиренная прихожанка стояла перед Ждановичем, который был терпеливый пастырь. Ему была дорога любая душа, признающая волшебство Аркаима. И Лемехов был прихожанин этой таинственной церкви, окруженной холмами, под куполом бледного неба, из которого нежно сочилась лазурь.
