В шатер допускался только начальник экспедиции Игорь Станиславович Жданович, который прибывал к раскопу на вихляющей старой «тойоте». Он был сухощав, коричневый, как прокопченное дерево, с седыми бровями, из-под которых смотрели усталые внимательные глаза. Его полотняный костюм продувался ветром. Белая панама делала его похожим на чеховского дачника. Через плечо висела полевая сумка времен войны. Он скрывался в шатре и проводил в нем часы. А когда выходил, его лицо было исполнено тихого блаженства, как у верующего при выходе из храма.
Говорили, что в шатре находится великолепный гончарный сосуд, испещренный орнаментом. Или боевая колесница с двумя деревянными колесами, окованными железом. Или плавильный горн с остатками золота. Жданович мало говорил с землекопами, только указывал, где копать и куда отвозить землю. Лемехов гадал, какая тайна скрывается в шатре и полевой сумке профессора. Какие переживания делают его усталое лицо восхищенным.
В бригаде землекопов, где работал Лемехов, были люди, приехавшие в Аркаим, чтобы напитаться волшебной энергией земли и небес. Испытать космическое блаженство. Преодолеть недуг и уныние. Здесь были молодые супруги из Астрахани Андрей и Женя. Она страдала бесплодием и надеялась под живительными звездами Аркаима обрести потомство. Богатырского вида, светлокудрый, с курчавой бородкой, Аристарх из Перми исповедовал культ языческих богов и явился в Аркаим, чтобы поклониться божеству Солнца. Маленький, с круглым милым лицом москвич Алексей был православный и считал, что отсюда, из Аркаима, вышли волхвы, чтобы возвестить миру о рождении Христа. Инженер Столбовский из Петербурга считал, что Аркаим является прародиной европейских народов, и Россия в споре с Европой обладает правом первородства. Архитектор Иосиф проектировал города будущего, в том числе космические поселения. Блаженный Ефим из общества «вселюбов» проповедовал любовь к людям, камням и животным. И еще в бригаду пристроился слепой из Твери, баррикадник Вадим, потерявший зрение во время боев у Белого дома. Он не работал, а днями сидел на краю раскопа, похожий на сутулую птицу, не способную летать.
Все они ждали от Аркаима чуда, как и сам Лемехов, душа которого взрастала к свету после падения во тьму.
Лемехов принес флягу с водой охраннику, дежурившему у входа в заповедный шатер. Полог шатра был опущен, таинственный экспонат оставался сокрытым, но Лемехову казалось, что вокруг шатра слабо светится воздух, будто из шатра исходило загадочное излучение.
Он собирался уйти, но из степи, на ухабах показалась машина. Приблизилась. Из нее вышел профессор Жданович в своей неизменной панаме, с полевой сумкой через плечо. Следом молодая женщина в сарафане с полуоткрытой грудью, пышными, выгоревшими на солнце волосами. Им сопутствовал оператор с телекамерой.
Они приблизились к шатру. Лемехов видел, как хмурится профессор, как игриво, словно поддразнивая его, поводит плечом журналистка. Оператор поднял камеру, начиная работать.
– Мне кажется, Игорь Станиславович, вы недовольны моим появлением, – улыбалась журналистка, поправляя на бронзовом плече тесьму сарафана.
– Признаться, я не очень люблю общаться с журналистами, – хмурил седые брови профессор. Его коричневое, провяленное на солнце лицо не скрывало раздражения.
– Но ведь вы заинтересованы в том, чтобы о вашем открытии, о вашем Аркаиме узнало как можно больше людей?
– Аркаим не нуждается в рекламе. Он сам о себе оповещает.
– Вы говорите об Аркаиме как о разумном существе.
– Аркаим скрывался тысячи лет и именно теперь себя обнаружил. У Аркаима собственное представление о времени, и он живет по часам, которые отсчитывают вечность.
Журналистка пленительно улыбнулась, давая понять, что напыщенные слова профессора кажутся ей забавными:
– Завтра, в день солнцестояния, тысячи людей, приехавших в Аркаим, поднимутся на гору Шаманку, чтобы встретить солнце. Ведь это новое язычество, не так ли? Вы создали этот языческий культ.
– Я скромный ученый, обычный археолог. Аркаим позвал меня, почему-то выбрал из сотен других. Через меня Аркаим обратился к людям. Люди его услышали, и теперь стекаются сюда со всех концов земли. А я только служу Аркаиму, выполняю его волю.
– Аркаим – божество, а вы его жрец. Я правильно вас поняла?
Оператор переводил телекамеру с нелюбезного, раздраженного Ждановича на сияющее, ироничное лицо журналистки. Было видно, что она испытывает легкомысленное любопытство к чудаку, проводящему свой век среди могильников. Для нее эта поездка в дикую степь была случайной. Она забудет о курьезном человеке, вернувшись в столицу, где получит новые задания. Станет готовить сюжеты о кинофестивалях, театральных премьерах, блистательных художниках и режиссерах. Ее профессия помчит ее по другим городам и странам. Там мимолетно она познакомится с именитыми кудесниками, быть может, влюбляя их в себя, пленяя светом зеленых глаз, певучим голосом, доступной, очаровательной женственностью.
– Но как относиться, Игорь Станиславович, к мнению видных ученых, ваших коллег, которые считают, что Аркаим, – как бы это помягче выразить, – считают, что это блеф? Вы создали блеф Аркаима, чтобы приобрести популярность, снискать расположение властей? – Она мило улыбалась, зная, что вопрос ранит профессора. Причиняя ему боль, она испытывала удовлетворение, полагая, что эта боль сделает репортаж живым и привлекательным. – Я даже сталкивалась с тем, что вас называют «шутом из Аркаима». Еще раз простите, это не я говорю.
– Аркаим имеет много врагов, – хмуро ответил Жданович, – Аркаим родился раньше Трои, раньше еврейской Торы. Летосчисление Ветхого Завета опрокидывается. Мир сотворялся здесь, а не в Месопотамии. Поклонники Ветхого Завета отождествляют меня с Аркаимом. Унижая меня, хотят унизить Аркаим. Но нельзя унизить солнце. Долгие тысячелетия Аркаим был невидим. Скрывался от глаз людских. Но теперь, когда он решил выйти из тьмы, его нельзя скрыть. Он встает, как солнце. Солнце нельзя посадить в тюрьму.
Журналистке нравились эти ответы. Они казались напыщенными и потому уязвимыми. Ее милая ирония и наивная женственность обесценивали истовость и одержимость жреца. В ее сверкающих репортажах не было места для пугающих истин, ради которых люди идут на крест. Лемехову, который слушал их разговор, журналистка казалась стрекозкой, нарядной, с прозрачными крыльями, которая присаживается на каменное изваяние, чтобы тут же взлететь.
– Я слышала, что вас хотят отлучить от церкви. Один православный епископ называет вас язычником и богоборцем. Будто вы превратили Аркаим в огромное капище, куда стекаются язычники всех мастей. Вы действительно глава секты огнепоклонников?
– К Аркаиму стекаются люди, исповедующие любовь. Солнце – это любовь. Солнце – это Христос. Отсюда вышли когда-то три волхва, направляясь в Вифлеем, чтобы восславить Рождество Христово. Отсюда поднялась в небо Вифлеемская звезда и вела волхвов к яслям, где родился Христос. Среди людей, которые завтра взойдут на гору, будут христиане, мусульмане, буддисты. Господь направил свой благодатный свет во множество людских сердец, но все лучи исходят из единого Солнца.
