– Удерживающий камень упадет, и начнется бойня, война всех против всех. Олигархи вцепятся друг другу в глотку, проталкивая в Кремль своего ставленника. Главы могущественных корпораций станут драться за право называться преемником. Губернаторы потянут на себя лоскутное одеяло страны и растерзают его. Националисты – русские, татарские, якутские – начнут безумные национально-освободительные войны. Взорвется Кавказ, и взрывная волна пойдет по всему Поволжью. Сирия сгорит в одночасье, и вся вооруженная мусульманская армада хлынет в Россию. Китай нацелит свои армии на Сибирь. Турция двинет на Кавказ. Америка поднимет агентуру в бесчисленных неправительственных организациях и начнет лить бензин в разгорающийся русский пожар. И вот в таких условиях вам предстоит перехватить власть в России. Заполнить собой пустоту, которая образуется после падения «замкового камня». Стать «замковым камнем». Принять на себя страшное давление свода. Непомерное давление русской истории. Готовы ли вы?
Верхоустин вопрошал, словно его устами говорил искуситель. Синева его глаз потемнела, как озерная вода, над которой нависла туча. Лемехов чувствовал страх, больной озноб, и одновременно восторг. Будто стоял на вершине огромной башни, и ему предлагалось прыгнуть вниз, в голубую пропасть. Искуситель с черно-синими пылающими очами испытывал его:
– Вам придется выдержать все чудовищное давление русской истории, и если вы окажетесь неудачником, вам придется сложить голову на очередной плахе, которыми уставлен весь русский путь, украшена геральдика русской государственности. Готовы ли вы принять такую судьбу?
– Россия – это судьба! – страстно, как безумный, выдохнул Лемехов. Он падал в голубую пропасть, испытывая сладость парения.
Они сидели молча, позволяя остыть этому огненному признанию.
– Теперь, когда вы сделали выбор, я считаю своим священным долгом вам помогать. Ибо отныне связан с вами единой судьбой. Либо бриллиантовой звездой Победы. Либо липкой кровавой плахой.
Звон их бокалов висел в воздухе, пока они пили нежное, с легчайшей горечью, тосканское вино.
– Вам предстоит в кратчайшее время создать партию. Название должно звучать страстно и лучезарно. Например, «Партия Победы». Или партия «Звезда Победы». Вы начнете строить гвардию, своих «семеновцев» и «преображенцев». Директора оборонных предприятий. Конструкторы. Армейские офицеры. Ветераны спецслужб. Вы обратитесь к народу с пламенным словом, предложите русским Большой проект. Огромную идею, от которой страна отвыкла, но каждая русская душа тайно хранит мечту о великой задаче, о возвышенной цели, о грандиозной работе. На ваш призыв откликнется патриотическая интеллигенция, духовенство, молодежные организации. Съезд партии должен открыть Патриарх. Его присутствие, его напутствие будет своеобразным благословением, своего рода помазанием. Все поймут, что создается не партия-однодневка, а президентская партия, призванная решить судьбу государства. На этом съезде вы объявите о дерзновенном космическом проекте, продолжающем штурм космоса, который был прерван после уничтожения «Бурана» и «Энергии». Все увидят, что ваша политика носит космический смысл, ваша идеология имеет вселенский характер.
Лемехов внимал, будто слышал восхитительную музыку. Она всю жизнь тайно звучала в нем – в юношеских мечтаниях, в ночных сновидениях, в шуме дождей, в металлическом рокоте самолетов. Таинственный оркестр, бессловесный хор сопровождали его в деяниях и теперь вырвались на свободу. И, слушая эту грозную музыку, он чувствовал присутствие незримого великого дирижера, управлявшего поднебесным хором. Того, что однажды явил свое лицо в ослепительной вспышке в аллее зимнего парка.
– А вы, а вы? Вам почему это надо? Почему вы хотите мне помогать? Как родились в вас эти идеи?
Верхоустин вдруг страшно побледнел. Его нос утончился. Губы стали узкие и бескровные. На белом лбу вздулась больная жила. Глаза, как огненные васильки, сияли на омертвелом лице.
– Наш род Верхоустиных был многолюден. Были купцы, священники и ученые. Были заводчики, путешественники и педагоги. Один построил первую в России турбину. Другой работал на раскопках в Помпее. Третий учреждал земские школы и учил крестьянских детей. Когда пали Романовы и рухнула великая империя, в черную дыру истории провалился наш род. Горели родовые усадьбы и библиотеки. Священников прибивали гвоздями к Царским вратам. Офицеры, георгиевские кавалеры, шли в Добровольческую армию и погибали в атаках. Часть рода ушла с Белой армией в эмиграцию. Другая притаилась, но ее отлавливали чекисты и морили в лагерях. Немногие из Верхоустиных переплыли на другой берег этого кровавого моря. Но они встроились в новую жизнь, стали служить новому государству. Проектировали заводы первых пятилеток. Отправлялись на Дальний Восток строить молодые города. Преподавали в школах рабочей молодежи. А когда началась война, сражались под Москвой и Сталинградом, горели в танках под Кенигсбергом, участвовали в Параде Победы. После войны Верхоустины восстанавливали Минск, испытывали реактивные самолеты, писали диссертации о древнем Новгороде. Среди Верхоустиных были кавалеры советских орденов, лауреаты Государственных премий, заслуженные артисты. Когда случилось страшное несчастье и рухнул Советский Союз, в эту пропасть снова упал мой род. Мы сходили с ума от тоски, умирали от разрыва сердца. Один из нас застрелился, когда дивизию под свист и улюлюканье немцев выбрасывали из Магдебурга. Другой спился, когда на ракетный завод пришли офицеры ЦРУ и унесли все секретные документы, закрыли производство тяжелых ракет, и завод стал производить канцелярские скрепки. Это была вторая черная яма, куда упал мой род, теряя лучших своих представителей. Я, один из немногих Верхоустиных, пережил катастрофу. Уцелел физически и морально. Затаив дыхание, наблюдал, как на костях красной сталинской империи возрождается новое государство. Как мог, содействовал ему, работал с политологами и историками, взаимодействовал с партиями, участвовал в крупных государственных проектах. Верил, что президент Лабазов спасет государство, совершит долгожданный рывок. Но рывок не последовал, «замковый камень» начал крошиться, и в русской истории разверзается новая бездна, в которой бесследно исчезнет Россия. Поэтому мы и сидим с вами здесь.
Лемехов пугался этого бледного бескровного лица, из которого неведомый кровосос выпил жизнь. Пугался нечеловеческой синевы васильковых глаз, одержимых смертоносной страстью.
– Но какая же нам выпала доля жить и страдать в России? За что нам такой удел?
– История России – это непрерывные вершины и впадины. В русской истории сменяют друг друга дух света и дух преисподней. Несутся навстречу друг другу гений неба и гений подземного царства. Ясный сокол Русской Победы и черный ворон Русской Беды. Дух света влетает в русское время, ищет того, кто станет Победителем, создателем великого царства. Ясный сокол летит в русском небе, вдохновляя народ на божественные деяния, на великие победы, несравненные стихи. Империя достигает цветения. Но потом, по таинственным законам истории, соколу становится тесно в угарном русском небе, среди мутных клубящихся туч, и он улетает. И на смену ему является черный ворон, дух тьмы. Ищет того, кто разрушит империю, ввергнет Россию в бездну. В народных сказках и песнях сражаются сокол и ворон, две птицы русской судьбы. Из Лабазова излетел Дух Света и поселился Дух Тьмы. Вас выбрал Дух Света и ведет к победе. Быть может, эмблемой партии станет сокол в сверкании крыл, который терзает черного ворона, изгоняет из русского неба.
