— Ой! — пискнула Глаша. — Добрый день, я
очень извиняюсь… Попозже зайду.
— Ничего-ничего, — всем корпусом обернулся к ней
Нежный. — Вижу, у вас важная информация? Не стесняйтесь, давайте ее всю.
— Да?
— Еще раз, Глаша, и с чувством, — усмехнулся
Кайгородцев.
— Дукельский может поцеловать меня в зад, — с
расстановкой повторила та. — Он у меня в кармане.
— Кто такой Дукельский? — тут же поинтересовался
Нежный.
«Интересно, у него глаза такие синие или это контактные
линзы? — с любопытством подумала Глаша. — Цвет очень подходит к
черным волосам. Хотя, может, у него и волосы пересаженные? Ему лет сорок с
гаком. У половины мужчин этого возраста голова похожа на просиженный диван».
— Кто такой Дукельский? Это так… Просто рабочий
момент, — не захотел рассказывать Кайгородцев и поглядел на Глашу со
значением. Мол, ты не забывай, что я тебя покрываю. И меня не выдай.
«Что у этих мужиков за дурацкая дружба? — раздраженно
подумала Глаша. — Один — хозяин, другой — наемный работник. Петя даже
боится сказать ему, что Сусанна пропала. Дабы не бросить тень на подножье
монаршьего трона».
— Хорошо, Глаша, я все понял, — кивнул Кайгородцев
и отпустил ее одним росчерком руки в воздухе.
Она уже хотела было ретироваться, когда Нежный неожиданно ее
остановил:
— Глашенька, а Петя вас очень хвалит.
— Да? — с глупой улыбкой спросила она, не зная,
как на это реагировать.
— Да, я не обманываю — очень хвалит. Я даже подумал:
может, сманить вас на другую работу?
— Какую? — продолжая улыбаться, полюбопытствовала
она.
— Пойдете ко мне секретаршей?
— А у вас же Аня Волович!
— Аня больше со мной не работает, — вздохнул
Нежный.
Как и все в центре, Глаша слышала сплетни, будто Аня Волович
не просто секретарша босса. Или, вернее сказать, не совсем секретарша.
— Ну… Я подумаю, — неопределенно сказала она и
дернула на себя дверь. — До свидания!
Выскочив в приемную, Глаша выдохнула:
— Фу-у! Почему вы, Раиса Тимуровна, не сказали мне, что
у директора Андрей Васильевич?
Подвойская пожала могучими плечами и, уставив глаза в
разбросанные по столу бумажки, ответила:
— Я подумала: а зачем говорить? Лишний раз попасться на
глаза начальству никогда не помешает. Особенно девушке, у которой нет мужа или,
по крайности, человека.
Глаша закатила глаза. Раиса Тимуровна мечтала найти ей
человека с тех самых пор, как та пожаловалась на личное одиночество. Какой
такой бес дергал ее тогда за язык? Эх, да что говорить! Отмечала вместе с
коллегами Восьмое марта, нализалась и принялась себя жалеть. «Лучше бы я тогда
свалилась под стол и затихла до утра», — думала она, глядя на Подвойскую.
Впрочем, роптать было бессмысленно. Это только распаляло Раису Тимуровну.
Когда Глаша уже собиралась уходить, в приемной зазвонил
телефон.
— Алло! — грудным голосом ответила Подвойская.
Потом сделала большие глаза и, прикрыв трубку ладонью, сообщила:
— Глаша, это тебя. Какой-то молодой человек!
— Ну да! — не поверила Глаша. — Может, брат?
— Фи, — пробормотала Раиса Тимуровна. — Голос
твоего брата я знаю, как голос своего брата. Держи скорее.
Глаша взяла трубку и сильно прижала к уху, надеясь, что так
Раиса Тимуровна ничего не услышит.
— Глаша? Здравствуйте, это Виктор Стрельников. Мы
сегодня разговаривали на пляже…
— Да, Витя, я помню, конечно, — зачастила Глаша,
проглатывая окончания. — Вы хотите мне что-то сказать?
— Да. Я рассказал о нашем разговоре отцу, он
отрицательно отнесся к тому, чтобы я давал показания в суде.
— В каком суде, Витя? — воскликнула Глаша. —
Нет еще никакого суда. Просто этот тип, его фамилия Дукельский, угрожает нашему
директору. Я всего лишь хочу сказать ему, что у меня есть свидетели. И он тогда
отвяжется. Я вам заплачу!
— Это же будет подкуп! — обиделся честный Витя.
— Подкуп — это когда вы свидетельствуете о том, чего не
было на самом деле. А в нашем случае деньги будут всего лишь благодарностью за
потраченное вами время. Так поступают все цивилизованные люди.
— Знаете что? — почти сдался цивилизованный
Стрельников. — Давайте все обсудим. Назначайте встречу.
— Назначайте вы.
— Нет, ну вы же женщина!
— В каком районе вы живете, Витя?
— В смысле метро? На «Петровско-Разумовской».
— Значит, мы с вами соседи, — обрадовалась
Глаша. — Знаете кафе-мороженое «Крем-брюле»?
— Конечно. Когда я был маленький, отец водил меня туда.
«Когда я был маленький… — про себя усмехнулась Глаша. —
Года три назад?»
— Завтра в восемь вечера вас устроит?
— Заметано.
Глаша положила трубку и утерла пот со лба.
— Как же трудно с молодежью! — пожаловалась она
Раисе Тимуровне. — Они какие-то не такие. Какие-то другие.
— Глашечка, тебе рано отделять себя от молодежи! —
всплеснула руками та.
— Ага, ага. То-то я смотрю, вы меня сватаете только тем,
кто пришел выводить старческие пигментные пятна.
— Не правда! Я пускаю в работу весь материал, который
попадает мне в руки! Просто о здоровье обычно заботятся те, кто его уже
потерял.
* * *
После работы Глаша должна была ехать к подруге Лиде. Два
месяца назад Лида познакомилась с неким таинственным Жорой, о котором постоянно
рассказывала ей по телефону. Она ахала, причмокивала губками, но кто он, этот
Жора, не сообщала и не хотела его показывать. «Сглазить боюсь, — шепотом
говорила она. — Вот пройдет немного времени, тогда…»
Вероятно, час «Икс» настал. Лида потребовала, чтобы Глаша
пришла на ужин.
— Но почему в будний день? — заныла та.
— А что тебе делать после работы? — удивилась
Лида.
— Может быть, я собираюсь искать свое личное
счастье! — заявила Глаша.
— Где?
— Откуда я знаю, где? Где-нибудь.
— Искать ничего не нужно, — возразила Лида. —
Личное счастье следует ковать! Приезжай, я обучу тебя секретам мастерства.
Когда Глаша позвонила в дверь, ей открыла незнакомая девушка.
Вернее, Глаше так показалось, что незнакомая и что — девушка. Лишь спустя
несколько секунд она сообразила, что это ее подруга. Да и то лишь потому, что
та подала голос.
— Глаха, наконец-то! Мы с Жорой уж и заждались!
