— Я Вас понял, товарищ Васильев! Постараемся! Будем надеяться, что в течение двух недель ничего не произойдёт. — после этого он отвёл трубку от лица, выразительно посмотрел на неё, и аккуратно положил её на место.
— «Сам» сказал, что перенаправил в наш адрес 20-ю армию с Центрального фронта.
— Поздно, товарищ генерал. Читайте! — сказал Дмитрий, и положил перед командующим разведсводки.
— И как будем выполнять приказ Сталина?
— Единственный шанс: высадка в Мариуполе.
— Чем, чем высаживаться???!!! Ты думай, что говоришь!
— В Керчи стоит 404-я дивизия.
— Ты охренел? Она практически небоеспособна, а ты её в десант! Там по-русски почти никто не говорит! — закричал Мехлис, находившийся возле командующего.
— Мой батальон пойдёт в первой волне, товарищ арком. Главное: зацепиться за Азовсталь и её причалы. Потом рассую своих бойцов в качестве командиров рот, только приказ нужен, и Ваша, персональная, накачка всех этих «слонопотамов», товарищ Мехлис, что это так, и эти бойцы являются командирами с исключительными полномочиями.
Мехлис, в очередной раз, выматерился, ругался долго и складно, потом, успокоившись, сказал:
— Давай свой батальон, лейтенант! И поехали в Керчь!
Это надо было видеть! Как он разносил комдива 404-й!
— В общем, так, шакал недоделанный! Вот командир десанта, а вот мой маузер! Я передаю его ему! Чтобы он тебя, осла вислоухого, пристрелил, если твоя дивизия в очередной раз обо-ётся! Понял???
— Понял, батоно. Всё сделаю!
— На погрузку!
Караван отошёл от Керчи в 14.00. Ход маленький, поэтому к Мариуполю подойдут только в три ночи. Самое то! Боевые корабли отойдут чуть позже, и нагонят караван в пути. Через пять часов стемнело. К часу ночи подошли к косе Долгой. ТК-1 подвалил к борту СБ-12, на которой находился комдив-404, и Дмитрий ещё раз напомнил ему, что высаживаться на причалы и быстро! Торпедные катера рванулись в темноту, ориентируясь по усам впередиидущего. Немцы открыли заградительный ещё на подходах, и их начали давить мониторы, бронекатера и эсминцы флотилии. 519 человек первой волны высадились быстро и организовано, сходу выбив немцев с площадок у причалов по обе стороны ковша. Пулемётчики и снайпера ломанулись наверх, занимать позиции, заранее распределённые ещё перед боем. Немцы не ожидали такого плотного огня, и отошли, но попали под артиллерийскую подготовку с кораблей. Через час двадцать повалила неорганизованная толпа 404-й дивизии, все, кроме снайперов и пулемётчиков, разведчики ушли в свои роты. Где пинками, где оружием, заставили рыть окопы на берегу Кальмиуски, два наиболее толковых батальона зачищали завод. 1368 полк занял оборону на востоке. Требовалось создать видимость того, что нас можно сбросить в море, задержать начало прорыва на 14 дней. Первый день прошёл довольно спокойно, расширили плацдарм до Виноградного, немцы вели обстрел, но он был не шатким, не валким. Удалось навести хоть какой-то порядок в частях, принять ещё одну волну десанта, в том числе, свою танковую роту. Поставили их в качестве огневых точек в узловых местах обороны. А утром началось! Завыли «ишаки», появились немецкие «трешки», пошла пехота. Под давлением противника отошли от кладбища за заводом. Отход удалось выполнить нормально, подстраховывая 1368-й полк при отходе пулемётами. Задержались у домов, и полтора суток вели бой в поселке Орджоникидзе. Затем отступили на 300 метров до Волнистой улицы. Там попытались задержаться, но место больно не удобное, пришлось отойти глубже. К пятым суткам Драгонишвили перестал прижимать голову при каждом взрыве, и начал понемногу руководить боем, так как не всегда русский язык доходил до уроженцев Мингрелии и Сванетии. Дела пошли чуть веселее. Да и бойцы обвыклись, хотя стрельбы наугад и без прицеливания было много. Разведчикам приходилось много внимания уделять бойцам. Удивительно, но в дивизии было много людей старшего возраста, мало молодёжи, а средний возраст практически совсем отсутствовал. Обучены они были из рук вон плохо. Несколько человек во второй день попытались сдаться противнику, но были уничтожены огнём пулемёта с домны. Больше такие случаи не повторялись. К 9-му дню весь посёлок был уже у немцев, десант находился только на заводе. Потери в составе дивизии превысили 35 %, батальон потерял 26 человек. Ночь прошла спокойно, приняли несколько кораблей с боеприпасами. Отремонтировали сбитые гусеницы трех танков. Утром до рассвета подняли бойцов. Но, вместо немецкой атаки — жиденькие очереди нескольких пулемётов. Клейст догадался, что происходит и начал отводить войска. Дмитрий связался со штабом и получил указания начинать штурм города. Указания, конечно, ценные, но десантники подорвали все мосты через Кальмиуску. Поэтому, ограничились занятием поселка строителей, а на правый берег переправилась одна рота. Немцы отходили на север к Сталино, но по-прежнему удерживали улицу Ленина и Металлургов, видимо, ожидая кого-то из Бердянска. Там 404 дивизия дралась ещё четыре дня. А батальон сняли катерами, так как с очередной волной десанта подошли свежие дивизии Южного фронта.
Клейст ударил от Славянска, и не по Крымскому фронту, как все ожидали, а по 6-й и 28 армиям, пытаясь напрямую соединиться с Паулюсом, но, от Красного Лимана по нему ударила 20-я армия, как только наметился его успех у Славянска. Огнем тридцати шести 203мм гаубиц 517 артиллерийского полка Резерва Верховного Главнокомандующего, генерал Макс Рейтер, бывший полковник царской армии, проломил оборону у Славянска, и, ввел в прорыв три дивизии и две танковые бригады на КВ. Фланговый удар такой силы не держит никто, тем более потрёпанные во многих боях «тройки» и короткоствольные «четвёрки» остатков армии Клейста. Клейст потерял в этом бою почти все танки и отошёл к Сталино.
Батальон выгрузился в Геническе, это уже «тыл». Дмитрий стоял на причале и наблюдал, как выносят раненых и убитых. Батальон никого на Азовстали не оставил. Сзади раздался скрип тормозов, остановился ГАЗ-61, и из него вылез вездесущий Мехлис. Он начинал нравиться Диме своей удалью и храбростью. Начальники его ранга гораздо более, как бы это помягче сказать, осторожны. Этот мог лично поднять батальон в атаку. Бывало.
— Товарищ армейский комиссар! Отдельный разведбат фронта вышел из боя. Мариуполь находится под контролем войск нашего и Южного фронта. Потери: 28 — безвозвратно, 64 — ранены. Из них 35 — тяжело. Сгорело 11 танков танковой роты, остальные оставлены на плацдарме. Командир батальона старший лейтенант Матвеев.
— Вольно! Живой?
— Да вот, зацепило. Ваш маузер, Лев Захарыч, спасибо, не пригодился. — сказал Дмитрий, стаскивая с себя перекидной ремень кобур-маузера.
Мехлис взял пистолет, подкинул его в руке.
— Жалко, конечно, с 18-го года со мной. Держи! Подарок! — он сунул руки в карманы реглана, и зашагал прочь к машине.
Потом хоронили погибших, ждали машины из Чкаловской, тряслись на них через пол Таврии. Наконец, добрались на место. Короткий доклад Бархоткину, и падение в койку.
Через день в штабе фронта возникла потасовка: Матвеев врезал по зубам какому-то курчавому капитану из штаба фронта, который поинтересовался у него: каково командовать «туземцами». Драку прекратили Батов и Мехлис.
