— Это еще кого? — спросил он настороженно.
— Да так, — сказал Марголин, — четверых; один вроде рыцарь, весь в железе.
— А, ясно, это каких-то новых прислали Джону на подмогу. — Потом он помолчал, и окошко замигало снова. — Честно говоря, — добавил стражник, — мы им сказали мочить все, что движется. Так что странно, что они вас не тронули.
— Да что странно, — ответил я равнодушно, — может, знают откуда-нибудь.
Мы прошли дальше, миновав трех рыцарей, уже пару недель постоянно болтавшихся на фактории, и каких-то незнакомых друидов, тащивших дохлого медведя. Джон, улыбаясь, выглянул из окна.
— Что у вас на этот раз, — спросил он.
— Да так, — ответили мы почти хором, — две волчьи шкуры.
— Не густо, не густо; много не дам, но на лечебный ром хватит.
— Мне бы ожерелье из волчьих резцов, — сказал он, подумав.
— Это ж сколько их ловить надо, блин, — сказал Марголин. — Всего исцарапают, если вообще выживешь. А лекаря нам взять негде.
— Ладно, ребята, я так пошутил, — ответил Джон, — ну какой дурак станет такое делать. А куда вы сейчас?
— Да погуляем еще немножко и оффлайн, — сказал я.
Мы вышли за ворота и медленным шагом пошли вдоль холма.
— Сколько их там, по-твоему? — спросил я.
— Десятка два, может, больше.
— Хреново.
— Да хреновее некуда.
— А может, ночью.
— У него там вечно целая толпа вписывается; да и ворота на ночь закрывают.
Я глотнул еще чаю.
— А кто-то из трупов ему уже похоже отзвонился.
— Похоже. Только ждут они явно не нас и с другой стороны — хотя тоже не скажи. Ты заметил, этот красномордый все же волнуется, что его патруль позволил нам так легко пройти.
И тут нас осенило обоих и почти одновременно. Мы ускорили шаг и почти бегом вернулись на факторию. Стражник, который, похоже, уже знал о новостях, преградил нам дорогу.
— Ну что еще? — сказал он.
— Там пяток каких-то черных, — ответил я, — совсем левых. И рядом с ними кто-то лежит; похоже волка или медведя завалили. Вон Марголина своими стрелами чуть не прибили.
Стражник свистнул, появился Джон и с ним его рыцари; я повторил свой рассказ.
— Все сюда, — сообщил он, явно переключившись на режим «всем в радиусе 100 м», потому что обитатели фактории, рыцари и наемники, маги и друиды стали к нам подтягиваться.
— Покажете дорогу? — спросил Джон.
— Я покажу, — сказал я и объяснил: — Марг еле ходит, ему еще минус один хит — и навсегда в офф-лайн.
Мы выбежали из фактории, оставив у ворот трех стражников и Марголина.
— Черные были справа, — добавил я уже на бегу, — вон за той лощиной, пару километров отсюда.
— Когда Джона прирежешь, — сказал Марголин, позвонив по телефону еще раз, — дай знать. В любом случае, его надо резать первым. А где это копье искать? Как ты думаешь, стражники могут знать?
— Думаю, что нет.
— И я думаю, что нет.
Мы помолчали. Я взглянул на экран и обнаружил, что наша компания уже почти добралась до лощины.
— В лавке, — сказал я, еще подумав: — Он же оттуда почти никогда не выходит.
«Сейчас все и решится, — подумал я, — если хватит магии убить его с одного удара, он и не поймет, кто его прикончил, а вот если придется добивать железом, то все, плакали наши планы, а заодно и моя шкура». Я вошел в окно с надписью «личность» и поменял большую часть запасов «здоровья», «жизненной энергии» и «способности защищаться» на «магический потенциал». Магии хватило; Джон вспыхнул и превратился в гору пепла.
— Есть, — сказал я Марголину по телефону.
— А нас тут уже трое, — ответил он чуть позже.
Толпа, окружавшая Джона, встала в оборонительные позиции. «Сейчас красномордый явно обзванивает тех, кого знает. Но народ тут случайный, и по жизни он знает максимум человек трех-четырех. Может быть, рыцарей, а может, и тех, кого мы уже убили».
— А нас уже двое, — гордо сообщил Марголин.
— Надо срочно возвращаться в факторию, — сказал один из рыцарей.
— Надо, в первую очередь, отомстить за смерть нашего гостеприимного хозяина, — ответил я.
— Найти этих негодяев, — сообщил друид.
Диалоговое окно замелькало выкриками. Общественное мнение явно склонялось на мою сторону.
— Нельзя бросать факторию на произвол судьбы, — сказал рыцарь.
— Нельзя предпочитать чести мешок с деньгами, — ответил я.
— Вы идиоты, — сказал рыцарь.
— А ты трус.
Рыцари обнажили мечи.
— А теперь я уже совсем один, — доложил Марголин, — но не хожу, а ползаю. Будешь меня долго лечить.
— Замечательно, где копье?
— Замечательно, — продолжил я, — храбрые рыцари собираются вместо врага воевать со мной. Да еще и все вместе против одного.
Несколько человек метнулись ко мне; рыцари дрогнули и отошли на несколько шагов.
— Может быть, чем убивать друг друга, мы лучше прочешем окрестности? — добавил я.
— Да там уже давно никого нет, — ответил первый из рыцарей.
— Если мы будем дальше препираться, — сказал я, — тогда уже точно никого не будет.
Мы разбились на три группы и стали прочесывать ложбину.
— Там сундук, — сказал Марголин. — И он не открывается.
— На нем написано «АД» латиницей, и нужно выставить число или слово из четырех букв.
— 0033, — сказал я.
— Полный идиот, — ответил Марголин, — я полный идиот.
И еще чуть позже:
— Сваливаю.
Я подождал, пока он отойдет подальше от фактории, отделился от своей группы и тихо растворился в зарослях.
— Ты герой, — сказал я.
— Ты тоже, — ответил он.
Я посмотрел на маленький конусообразный предмет, лежавший перед ним на земле.
— Плюс двадцать хитов при нападении, — сказал он, — пятнадцать при защите.
— Сколько? — спросил я.
— Вот и я про то же, — ответил он, и мы пошли в офф-лайн.
2
«Между прочим конфуцианцы», сказала мне как-то одна моя девушка, наблюдая, как я ем яичницу с сосисками, «конфуцианцы считают, что искусство есть заключается в том, чтобы есть, когда ешь». А потом я услышал, что современный попсовый певец, чье имя, как и многие другие подобные ему имена, я бы предпочел не знать, поет о том же; он пел, что еще бабушка учила его «любить — так любить, гулять — так гулять», и еще что-то в том же духе, но что именно, я не помню. Вероятно, пить — так пить, стрелять — так стрелять. Мне же это никогда не удавалось; я мог получать удовольствие от происходящего и все равно смотрел на него и на себя немного со стороны, сощурив невидимый мысленный глаз, и только усилием воли мне удавалось ненадолго сократить неизбывную дистанцию между видимым и происходящим. Марголин в этом смысле был гораздо лучше меня.
