Он протянул дочери руку. «Боже мой, — подумала она, — сам так страдает, и еще хватает сил меня утешать…»
Мальчики побежали на балкон посмотреть, в какую сторону пойдет отец. Они ожидали, что отец помашет им, но он, не оглядываясь, скрылся за углом.
— В сторону базара пошел, — доложил Мурад.
— Он… помахал?
— Да, — быстро сказал Джехангир.
Из-за угла Йезад мог видеть детей на балконе, оставаясь скрытым от их глаз. Встревоженные лица огорчили его. Как он всегда радовался их здоровому аппетиту, а тут… Эти несколько недель все поломали… и Рокси все меньше кладет на свою тарелку, чтобы хоть чуточку оставить в кастрюле, но детей не обманешь… Сначала Мурад заколебался, когда мать спросила, не хочет ли он добавки, а вот Джехангла — тот сразу отказался и еще брата подтолкнул. Теперь они неизменно говорят, что наелись. Мурад, наверное, сильно проголодался сегодня, раз хлеба попросил…
Одна мысль буравом сверлила его мозг. Он снова взглянул на балкон и, уверившись, что за ним никто не наблюдает, перебежал обратно через улицу, увертываясь от машин, и нырнул в парадное своего дома. Тихонько поднялся на третий этаж, прошел на цыпочках мимо собственной двери и постучался к Вили.
Дверь сразу открылась.
— Мой дорогой Йезад-джи, — громко заговорила Вили, — что привело…
— Тс-с-с!
Он вошел и плотно закрыл за собой дверь.
Всегдашний запах Вили, похожий на чуть прогоркшее топленое масло, ударил ему в нос. Он едва не попятился.
— Роксана не должна знать, что я здесь.
Вили хихикнула:
— Что у вас на уме, милый?
— Можешь помочь мне?
— Говорите, Йезад-джи.
— Как сейчас лотерея?
— То вверх, то вниз. На собственные сны я могу положиться. С другими я теряю деньги. Беда в том, что сон у меня нынче не тот, что прежде.
Вили поправила выбившуюся прядь волос и разгладила скомканный ворот халата.
— А что это вы вдруг «Кубышкой» заинтересовались?
— Да это временно… — Йезад колебался. — Деньги потребовались. Хочу сделать сюрприз. Роксане.
— Пара голубков!
— Можешь подсказать номера на сегодня?
— Мне ночью снился такой ясный сон, что на сегодня номера просто с гарантией.
— Что тебе приснилось?
Вили застенчиво опустила глаза:
— Очень интимный сон.
Почуяв, что он не собирается расспрашивать, Вили продолжила сама:
— Впрочем, что ж не рассказать — я ведь не отвечаю за то, что во сне происходит, правда? Иду я по Гранд-роуд, ищу себе бюстгальтер. Останавливаюсь у прилавка, где приличный выбор. Продавец спрашивает: «Какой вам номер?» Я говорю: «Мой обычный, 34А».
Йезаду сделалось неловко, но Вили уже понесло:
— Он качает головой, а сам на мою грудь смотрит. Нахально так смотрит. И говорит мне с сальной улыбочкой: «Мадам, ваш номер не 34А. Я уже много лет в этом бизнесе, мне достаточно одного взгляда на ваши прекрасные формы, чтобы понять, что вы носите 36С».
Йезад не удержался и бросил быстрый взгляд: грудь Вили выглядела как всегда — нечто бесформенное под нелепым халатом.
«Перестань пялить глаза, — говорю я этому бесстыжему, мавали бессовестному. — Я свою грудь знаю, уже столько лет ношу 34А, я же не расцветающая школьница, в конце концов». А он мне: «Вы примерьте и скажите!» Я говорю: «Ты что, с ума сошел? Прямо на улице мерить, что ли?» — «Зачем, — он говорит, — возьмите домой, мадам, и поверьте мне: груди и бюстгальтеры — это мой бизнес, они меня кормят. 36С вам в самый раз. Не подойдет, принесете обратно, я вам полностью верну деньги плюс десять процентов за неудобство». Ну что сказать? Принесла домой, примерила. Поверите ли, он оказался прав: 36С сидит на мне как влитой!
На этой точке Вили перешла с драматического тона на деловой:
— Вы меня поняли, Йезад-джи? Сегодняшний лотерейный номер 36. Тройка — первая карта, которую вынут из «Кубышки», шестерка — последняя.
Йезад достал из бумажника десять рупий.
— Можешь поставить на 36?
— А который сейчас час? Первую карту в девять вынимают, надо поспешить!
Она заторопилась в соседнюю комнату, принесла линялое желтое шифоновое сари и стала наворачивать прямо поверх халата.
— А где у меня булавки? Помогите заколоть сари, Йезад-джи. На плече, на талии и здесь, на спине. Так. А этой я заколю сари на животе. Готово. Спасибо, милый.
— Пожалуйста.
Вили посмотрелась в зеркало — фас и профиль — и осталась довольна.
— Если успею, то завтра получите восемьсот десять рупий за свою десятку.
— А когда мы узнаем результат?
— В полночь, когда вторую карту вынут. Зайдете?
— Подожду до утра. Спокойной ночи. — И, оглянувшись, добавил: — Добрых снов.
* * *
Свет потушили часа два назад, а Джехангир все ворочался с боку на бок, не в силах заснуть. Топчан поскрипывал от каждого движения, и он боялся, как бы мама не пришла посмотреть, в чем дело. Мучимый разладом, который будто поселился в доме как мерзкая тварь, он изо всех сил сжимал кулаки, чтобы не расплакаться.
Отцовская злость — не вспышки гнева, как полыхнувшая молния и гром, после которого опять ясно, и солнце светит, и отец улыбается. Теперь совсем другое — тупое раздражение, которое не проходит много дней.
А в последние недели происходит совсем непонятное. Все время ссоры и ехидные словечки.
Ничего не осталось от нежности его родителей, от счастливых взглядов, которыми они обменивались по секрету (хотя для Джехангира нет секретов, он все видит). Ласковое перешептывание и тихий смех с их кровати по ночам, как колыбельная, под которую он засыпал, зная, что в его мире все хорошо. Теперь все разваливается. Сердитое шипение и тихая перебранка в комнате родителей заставляли его плакать в темноте.
Если б он только мог заработать деньги для мамы с папой. Как Знаменитая пятерка и Секретная семерка — те дети зарабатывали у соседей или бегали по их поручениям. Им и деньги-то не на важные вещи требовались, как ему, они покупали себе лакрицу и всякую другую ерунду. Мороженое; Как же все несправедливо, он никогда не будет так весело жить, ни у кого из тех детей не было больного дедушки, которому нужно много дорогих лекарств. Это дедушка виноват, что папа с мамой ссорятся.
Джехангир повернул голову к дивану: спит дедушка или лежит с закрытыми глазами. Он слышал дедушкино дыхание, руки его сейчас были в покое. Лекарства стояли на столике. Джехангир взял на себя обязанность подавать дедушке таблетки и стакан воды. Иногда дедушка кашлял, нечаянно выплевывая таблетки. Джехангира пронзало сочувствие, он вытирал воду, стекающую на подбородок и грудь деда, уговаривал его сделать глубокий вдох (вдох-выдох, дедушка, вдох-выдох), попробовать еще разок и хорошенько запить водой.
