— О господи!
Она вылетела из комнаты, сопровождаемая Пхулой, которая была явно довольна драматическим эффектом сделанного ею открытия.
— Видите, баи? Я в такой вонище работать не могу.
Я же не мехтарани какая-нибудь, которой каста велит чистить сортиры и с дерьмом возиться.
— Да, Пхула, ты…
— Заплатите мне положенное, и я сразу уйду. Столько работы предлагают в соседних домах. И без вони, от которой у меня нос как помойка делается.
— Ладно, Пхула, не убирай сегодня, только перемой кастрюли и сковородки. На кухне не воняет.
— Баи, я лучше уйду. Приду за деньгами завтра.
Куми проводила Пхулу до выхода, безуспешно пытаясь смягчить ее. Закрывая за ней дверь, она не сомневалась, что открывается другая — дверь в кошмар житья без прислуги, и чувствовала себя раздавленной.
Отправилась будить Джала.
— Вставай, — трясла она его за плечо. — И посмотри, что папа натворил.
— Мне что, даже пару часов поспать не разрешается? — бормотал он, нащупывая ногой шлепанцы.
Куми, не отвечая, потащила его в комнату Наримана. Запах не требовал комментария. Джал прислонился к косяку. Плечи опущены, все безнадежно.
— Мало того, — Куми чуть не плакала, — он лежал в этом кошмаре и улыбался. Улыбался! Ему смешно!
— Нет же, Куми, ты меня неправильно поняла, — взмолился Нариман и заспешил с объяснением нечаянного каламбура и своей улыбки.
Куми была непреклонна:
— Умоляю, хватит. Что я вижу, то вижу.
Джал пришел в такое же отчаяние, как сестра. Загаженная постель была последней соломинкой. Его Ватерлоо, подумал он, но собственный каламбур не позабавил его; он был настолько подавлен, что даже не произнес его вслух. Попытки шутить остались в прошлом.
Чтобы привести постель в порядок, Наримана нужно было временно пересадить на стульчак, но он жаловался на сильную боль.
— Бог с ним, с запахом, и не так уж мокро. Прошу вас, оставьте меня на кровати.
— Невозможно, папа, — убеждал его Джал. — Только хуже будет. Матрас промокнет насквозь. И одному Богу известно, что с твоей кожей будет. Готова, Куми? Ну, раз, два, три…
Нариман тихонько застонал, как незакрытая дверь на ветру.
Они унесли перепачканные простыни и обозрели результат. Куми сказала, что такого бы не было, если бы она вспомнила про клеенку.
— У нас осталась клеенка. Мне надо было подстелить ее, как мама стелила ее в кроватку, когда Роксана была маленькая.
— Матрас Надо поменять, — сказал Джал. — Возьмем для него матрас из маминой комнаты.
Матрас разложили на балконных перилах, помыли его, как сумели, и оставили на солнце. Джал продолжал бурчать — это же совершенно ясно, если бы не стульчак, так хоть этой мороки бы не было.
— Причем тут стульчак?
— Папе так больно садиться на него, что он предпочел выпустить газы в постели.
— Да не верю я ему. С газами могло немножко выйти. А тут смотри, что делается…
И Куми разрыдалась: ей этого не вынести, она ума не приложит, что ей делать, как обеспечить папе уход, а теперь, без Пхулы, на ее плечи полностью свалились и все домашние хлопоты. Папа прикован к постели, а с ним и до этого было очень трудно, чего ей только не приходилось терпеть: унитаз вечно забрызган, в раковине грязь, эти его вставные зубы каждое утро и каждый вечер скалятся на нее.
— И никто ни разу не пришел мне на помощь, ни ты, ни Роксана, ни Йезад… А теперь… я просто не знаю… такая безысходность…
Рыдания сестры напугали Джала. Опорой семьи всегда была она, это он мог рассыпаться на куски под ударом. Нужно немедленно восстановить порядок вещей.
— У тебя просто сил нет, Куми, — стал он успокаивать сестру. — Давай присядем вместе.
Он за руку подвел ее к дивану.
— Возникла новая ситуация, новая и для нас, и для папы. Но мы приспособимся к ней, и станет полегче.
Куми благодарно вслушивалась в слова утешения, они восстанавливали ее силы. Она согласилась завтра же отправить стульчак обратно в магазин.
— Взамен возьму у них судно.
Он посоветовал заехать по дороге к Ченоям и рассказать Роксане, что с отцом. Ее и Йезада необходимо поставить в известность, возможно, они смогут в чем-то помочь.
Это предложение Куми отвергла. Ничем они не помогут — будут только давать бесполезные советы и критиковать. Ей ни к чему налеты семейства Ченой — чтоб они проводили тут вечер за вечером и объясняли, как ухаживать за папой. Особенно этот Йезад. К тому же у нее и так нет сил, а тут придется играть роль гостеприимной хозяйки, предлагать им чай и прохладительные напитки в перерывах между судном и тазиком.
* * *
Джал пропустил еще одно утро на бирже. Он молил Бога, чтобы папа потерпел до возвращения Куми. А когда она вернулась, приветствовал судно и утку, будто были они сосудами спасения.
Но оптимизм, вызванный к жизни новыми посудинами, иссяк сразу после их опробования. Больше не требовалось, ломая хребет, поднимать Наримана на стульчак, но все прочее осталось во всей своей отвратительности.
Это смешно, говорила Куми, весь этот технический прогресс, все эти ученые И инженеры до сих пор не изобрели ничего менее мерзкого, чем судно.
— Кому нужны мобильные телефоны, Интернет и прочая ерунда? А как насчет высокотехничного приспособления, чтобы человек сделал номер два в кровати?
Пришлось приспосабливаться. Худо-бедно, но они справлялись с физиологическими функциями отчимова тела, переходя от отвращения к жалости, от жалости к ярости, от ярости снова к отвращению. Они недоумевали и негодовали по поводу того, что человеческое тело из крови и костей, такое целесообразное, пока оно в добром здравии, может вдруг обернуться такой гадостью. Ни возраст Наримана, ни его хвори не подготовили их к этому. Иногда они воспринимали происходящее как личную обиду, как будто отчим нарочно низвел себя до нынешнего состояния назло им. К ночи атмосфера в квартире опять зарядилась напряженностью, сгустилась от высказанных и невысказанных упреков.
Они принесли на подносе ужин и подали ему вставные челюсти в стакане с водой.
— Можете сделать для меня одну вещь? — спросил Нариман.
— Мы делаем для тебя все, что можем, — ответила Куми.
— Конечно, — примирительно улыбнулся он. — Но от моих протезов пахнет. Я уже пять дней не чистил их.
Она выхватила стакан из его рук и, стискивая зубы, понесла в ванную. Вылила воду, следя, чтобы протезы не выпали из стакана, положила в стакан щепотку мыльного порошка, добавила чистой воды, поболтала, дважды ополоснула и вернулась к Нариману довольная тем, что выполнила задачу, избежав прикосновения к протезам.
