— Какой жуткий вход в петлю, — пробормотал я. — Представьте себе, что вам придется проходить здесь всякий раз, когда понадобится войти или выйти!
— Да не так уж этот тоннель отличается от входа в нашу собственную петлю, — возразил Миллард. — Входы в петли часто бывают неприятны не случайно. Нормальные люди их избегают, предоставляя их в наше полное распоряжение.
Вот так рационально. Мудро, я бы даже сказал. Но у меня в голове лихорадочно метались панические мысли: тут повсюду мертвые люди, кости, разложившиеся трупы и… о Господи…
— Ой! — прошептала Эмма и остановилась так резко, что я налетел на нее, а все остальные на меня и по очереди друг на друга.
Она поднесла свой огонь к стене и осветила резную дверь. Та была слегка приотворена, но за ней тоже виднелась лишь темнота. И тут до нас донесся звук, но не такой, как мы ожидали… не хлопанье крыльев или царапанье птичьих лап… Что-то человеческое.
Кто-то очень тихо плакал.
— Эгей? — позвала Эмма. — Кто здесь?
— Пожалуйста, не делайте мне больно, — произнес в ответ чей-то голос.
Или два голоса?
Огонек Эммы разгорелся поярче. Бронвин подкралась к двери и толкнула ее ногой. Она открылась, и нашему взгляду предстала маленькая комната, заполненная костями. Бедренные, берцовые кости и черепа — все эти розрозненные останки сотен людей были свалены здесь вперемешку.
Это зрелище так меня потрясло, что у меня закружилась голова, и я невольно попятился назад.
— Эй! — снова позвала Эмма. — Кто здесь? Покажитесь!
Сперва я не видел там ничего, кроме костей, но затем кто-то шмыгнул носом, и я поднял глаза на этот звук, донесшийся с вершины жуткой горы. Из глубины комнаты на нас, испуганно моргая, смотрели две пары глаз.
— Здесь никого нет, — произнес тихий голос.
— Уходите, — раздался второй голос. — Мы мертвы.
— Ничего подобного, — фыркнул Енох. — Я-то уж знаю!
— Выходите оттуда, — ласково позвала Эмма. — Мы вас не обидим.
— Обещаете? — хором спросили голоса.
— Обещаем, — кивнула Эмма.
Кости зашевелились. С кучи с грохотом свалился череп. Прокатившись по полу, он замер у моих ног, глядя на меня снизу вверх пустыми глазницами.
Привет, будущее, — подумал я.
Затем на куче появились два маленьких мальчика. Они стояли на четвереньках, и их обведенные черными кругами глаза на фоне мертвенно-бледной кожи беспрестанно вращались в глазницах.
— Я Эмма, это Джейкоб, а это наши друзья, — сообщила им Эмма. — Мы странные, и мы не причиним вам вреда.
Мальчики ежились, как испуганные зверьки, и молчали. Лишь их глаза продолжали вращаться, одновременно глядя на все и ни на что.
— Что с ними? — прошептала Оливия.
— Нельзя так грубо, — шикнула на нее Бронвин.
— Вы можете нам сказать, как вас зовут? — очень мягким, увещевающим тоном поинтересовалась у них Эмма.
— Я Джоэл и Питер, — сказал мальчик повыше.
— Так ты Джоэл или Питер? — уточнила Эмма.
— Я Питер и Джоэл, — сообщил ей младший мальчик.
— Нам некогда с вами играть, — раздосадованно произнес Енох. — У вас тут какие-нибудь птицы имеются? Никто не пролетал мимо?
— Голуби любят прятаться, — произнес мальчик повыше.
— На чердаке, — добавил младший.
— На каком чердаке? — спросила Эмма. — Где?
— В нашем доме, — хором ответили мальчики и, подняв руки, указали в глубину темного коридора.
Когда говорили, они как будто дополняли друг друга, и если предложение было достаточно длинным, один из них начинал, а второй заканчивал. При этом сколько-нибудь заметной паузы в их речи не возникало.
Я также заметил, что когда один из них говорил, второй беззвучно артикулировал, причем делалось это так синхронно, как будто у них был один мозг на двоих.
— Вы не могли бы показать нам дорогу к вашему дому? — спросила Эмма. — Вы отведете нас на ваш чердак?
Джоэл-и-Питер покачали головами и попятились назад, в темноту.
— Что с вами? — спросила Бронвин. — Почему вы не хотите туда идти?
— Смерть и кровь! — воскликнул один мальчик.
— Кровь и крики! — воскликнул второй.
— Крики, и кровь, и тени, которые кусаются! — воскликнули они вместе.
— Пока-пока! — заявил Гораций, резко разворачиваясь и делая шаг обратно. — Увидимся наверху, в склепе. Надеюсь, что очередная бомба не разнесет меня на куски.
Эмма схватила его за рукав.
— Куда? Ты единственный, кому удалось поймать голубя!
— Ты что, их не слышала? — спросил Гораций. — В этой петле полно теней, которые кусаются, что может означать только одно — присутствие пустот!
— Их тут
былополно, — вмешался я. — Но сейчас их здесь нет.
— Когда вы в последний раз были в своем доме? — спросила Эмма у мальчиков.
Все в той же странной манере они объяснили, что их петлю взломали, но им удалось бежать в катакомбы и спрятаться среди костей. Сколько времени они тут находятся, они сказать не могли. Два дня? А может, три? В полном мраке они полностью утратили счет времени.
— Бедняжки! — воскликнула Бронвин. — Какие ужасы вам пришлось пережить!
— Вы не сможете находиться здесь вечно, — произнесла Эмма. — Вы стремительно состаритесь, если как можно скорее не найдете другую петлю. Мы можем вам помочь, но сперва нам нужно поймать голубя.
Мальчики посмотрели друг другу во вращающиеся глаза и, похоже, поговорили, не произнеся ни слова.
— Идите за нами, — хором произнесли они.
Соскользнув с горы костей, они зашагали по тоннелю.
Мы пошли следом.
Я не мог отвести от них глаз. Эти мальчики были завораживающе странными. Они постоянно держались за руки и каждые несколько шагов делали диковинные щелкающие звуки языком.
— Что они делают?
— Я думаю, это их способ видеть, — ответил Миллард. — Точно так же видят в темноте летучие мыши. Звуки, которые они издают, отражаются от окружающих предметов и возвращаются к ним, что создает у них в мозгу определенную картинку.
— Мы эхолокаторы, — произнесли Джоэл-и-Питер.
Судя по всему, слух у них был очень острый.
Мы дошли до развилки, затем еще до одной.
В какой-то момент я ощутил внезапное давление в ушах и был вынужден подвигать челюстью, чтобы от него избавиться. В этот момент я понял, что мы покинули 1940 год и вошли в петлю.
