Григорий не следил за тем, удалось ли им сбить еще кого-нибудь. Не до того. Все мысли были сосредоточены на пилотировании, выполнении маневров и, по возможности, стрельбе по попадавшим в прицел чужим самолетам с крестами на крыльях. Бомбы он давно сбросил, не особо целясь, а вот эрэсы старался расходовать экономно, выпускал их по одному, пугая фрицев огненными кометами, срывающимися с направляющих.
— Кощей, я ранен, — капитан Шумилкин говорил спокойно, только медленно, через силу. — Буду держаться, сколько могу, но долго не протяну.
Плохо! Очень плохо! Если машина Ильи выпадет из круга, то их останется семеро. Придется опять сокращать дистанцию. А где-то наверху по-прежнему ходят треклятые «фоккеры»! Выжидают чего-то, в атаку не идут. Как ударили в самом начале, так и не дают пока о себе знать. Странно.
Глотком свежего воздуха послужила шестерка «Ла-5», свалившихся на немцев будто снег на голову. А следом подоспели еще восемь «Яков». Их появление позволило немного перевести дух и осмотреться. Из двенадцати «Як-1» и «Як-7», изначально вылетевших на задание, осталось только пять машин. Зато «маленькие» с честью выполнили приказ и надежно прикрыли штурмовики.
— «Штыки», уходите домой. Повторяю, уходите!
Экспат на всякий случай запросил у наводчика пароль, убедился, что его не обманывают, и с облегчением приказал своим выходить из боя. Хотел попросить истребителей прикрыть их, зная, что момент, когда разрывается круг, является, пожалуй, одним из самых опасных — «Ильюшины» оказываются уязвимы. Но не успел.
Пятерка «ФВ-190» опять ударила по ним сверху. И так же, как и в первый раз, мгновенно ушла. Шарахнула и исчезла. А Григорий с нехорошим изумлением обнаружил, что теперь рядом с ним летят всего три «Ила». И куда делись остальные, непонятно — вокруг плывут белые и черные облачка разрывов, проносятся красные трассы, и времени на то, чтобы искать товарищей просто нет.
Вгляделся в номера пристроившихся к нему самолетов. Так, Валиев и два экипажа из первой эскадрильи. Ни Шумилкина, ни Челидзе. Приплыли. Григорий зябко вздрогнул. То ли от гулявшего по разбитой кабине холодного воздуха, то ли от чувства собственного бессилия. Умелые твари — он даже не успел сделать по ним ни единого выстрела. Надо бы что-то придумать, а то не успеешь оглянуться и самого смахнут.
— Кощей, я прикрою, идите домой.
О, Каменский, жив курилка! Экспат поблагодарил истребителя и, внимательно поглядывая по сторонам, повел остатки группы на родной аэродром.
После приземления выбрался из кабины, сел прямо на плоскости и закурил. Сил идти на КП, чтобы доложить о вылете, не осталось.
— Ты не ранен? — с тревогой осведомился Свичкарь. — На лице кровь.
Дивин вяло отмахнулся.
— Пустое. Скажи, Катункин с капитаном прилетели?
— Ага, десять минут назад. Я слышал, что нашли танкистов, все в порядке.
Все в порядке. Григорий сплюнул тягучую, окрашенную в розовый цвет слюну. Ни хрена не в порядке! Он даже не знает, куда упали сбитые «Илы». А ведь он ведущий, он обязан быть в курсе.
— Устал я что-то, Миша, — пожаловался он технику. — Знатно нас фрицы погоняли. Думал, что не вернусь.
— Да я и смотрю, досталось «пятнашке», — озабоченно почесал затылок Свичкарь, обходя кругом самолет. — Теперь работы на пару дней, не меньше. Придется в ПАРМ тащить. Кстати, я видел, к нам десяток новых машин пригнали. Перегонщики сейчас в столовой обедают. Ты бы потом, когда отдохнешь чуток, сходил, выбрал бы себе новый самолет. Облетал бы, попробовал, как движок себя ведет, а я его до ума доводить начал. Как на такое предложение смотришь?
— Потом, — отмахнулся экспат. — Сначала мне к Бате нужно.
— Ну понятно, я ж тебя не прямо сейчас гоню. Просто затянешь, профукаешь все, и достанется какой-нибудь бракованный — намучаешься с ним до полусмерти. Да аккуратнее ты дергай! — прикрикнул он на оружейника, который пытался открыть поврежденный осколком лючок на плоскости. — И ты не спи на ходу, — это уже мотористу, — проверь, маслорадиатор не пробит?
— Не боись, — грустно улыбнулся лейтенант, — будет из чего выбирать. Нас теперь сколько в полку осталось? Пятеро. Так что, в кои-то веки машин гораздо больше, чем летчиков.
— Так вернутся же ребята, неизвестно же еще точно, погибли они или на вынужденную сели? — тихо проговорил Свичкарь.
— Надеюсь, что не погибли, — согласился Григорий. — Да только все равно им еще как-то через линию фронта переходить. Разве что танкисты в тот район раньше выйдут и придут им на выручку. В любом случае, в ближайшее время нас — пилотов — раз-два и обчелся. Ох, вроде отошел немного, — Дивин тяжело слез на землю. — Пойду потихоньку.
По дороге на полковой КП встретил Катункина. Сержант подскочил к нему радостный, взахлеб рассказывал, как они с капитаном лазали в немецком тылу, ходили почти по головам у фашистов, попали под обстрел, но вывернулись.
— Я уж думал, что не найдем никого, — возбужденно частил летчик. — Крутились, крутились — пусто! Смотрю, горючки в обрез, только-только на обратную дорогу. А в наушниках тишина, как отрезало. Собрался Карманову сигналить, чтобы разворачивался, и вдруг слышу, кто-то открытым текстом в эфире цифры проговаривает. Устало так, обреченно. На карту глянул, а это квадрат под нами! Ору пароль и позывные, там отвечают — явно повеселели. Мы глядь, а танки под деревьями замаскированные стоят. В белый цвет вдобавок выкрашены, сразу и не поймешь. Вымпел им с приказом сбросили, крыльями покачали, и назад. Бате уже подтвердили, что связь с рейдовой группой установлена, передали благодарность от командующего. Обещали к награде представить.
— Как себя Карманов вел? — досадливо поморщился Григорий. Этот вопрос интересовал его гораздо больше, чем итоги полета и уж тем более ордена и медали. С учетом понесенных сегодня потерь, личность того, кто поведет тебя в бой, его профессиональные навыки и качества приобретали решающее значение.
Сержант замялся.
— Да ничего вроде, — неуверенно сказал он. — Разве что, когда по нам с земли стрелять начали, смотрю, он машину разворачивать намылился. Ну и… — Катункин замолчал, отвернулся и принялся разглядывать что-то невидимое у себя под ногами.
— Что «и»? Валера, кончай сопли жевать! — взъярился экспат. — Говори, как дело было.
— Я ему перед носом очередь из пушки дал, — убитым голосом сообщил Катункин. — Ну, чтобы не драпанул. Как думаете, товарищ лейтенант, что мне за это будет?
— Ха! — развеселился Григорий, нервно рассмеявшись. — Я-то думал. Выбрось из головы и забудь. А начнет выступать, скажешь, что направление подсказывал. Рацию не использовал, чтобы не нарушить режим радиомолчания, поэтому действовал по обстановке.
— Понял! — воспрянул духом сержант. — Спасибо!
— Кушай на здоровье, — дернул щекой Дивин. — Не слышал, про ребят в полк ничего наземные войска не сообщали?
— Не, не слышал.
