Аня повисла у Дыма на руке:
– Стой! Мы что же, бросим остальных, спасая свои задницы? Дима, я видела все это! Сама пережила!
– Нет времени, – отрезала Марьяна уже в коридоре. – Если за десять минут не уйдем, и нам конец, и им. Обещаю, мы вернемся сюда…
Ее голос утонул в грохоте. Мигнуло освещение, погрузив помещение во тьму. Ругнувшись, Дым споткнулся о распростертый посреди коридора труп. На голову посыпалась бетонная крошка.
– Что за черт? – воскликнул Моджахед, включая фонарик.
– Как мина разорвалась, – предположил Арамис.
– Не, что-то помощнее, – проговорил Боров довольным голосом.
Грохнуло еще раз – стены вздрогнули, но выдержали. На мгновение воцарилась звенящая тишина, взорвавшаяся воплями, визгами, стонами подопытных.
– Видимо, Марьяна, это за тобой, – предположил Дым, улыбаясь и глядя в темноту. – Недооценила ты собственную важность.
– Не факт, – ответила девушка. – Вдруг это приятели Моджахеда?
– Они не успели бы добраться, а авиации у них нет.
Марьяна включила ПДА и улыбнулась от уха до уха:
– Это наши. Пишу им, чтоб поторопились и освобождали заложников.
Боров воскликнул:
– Фак! Девчонка в канализации… ей ничего не угрожает?
– Господи, неужели спасены, – прошептала Аня. – Давайте уже выбираться.
Дым не торопился радоваться. Он слишком хорошо знал историю. Когда русские и американцы наступали, нацисты, ретируясь, убивали и узников концлагерей, и остарбайтеров: то ли уничтожали улики своих преступлений, то ли старались лишить людей последнего шанса. Как бешеный зверь, чувствующий погибель, бросается на все живое.
Сейчас американцы поменялись с нацистами ролями. Хорошо, если они будут озабочены спасением собственных задниц и забудут о заключенных, а если нет? Вдруг газ пустят?
«Здесь этого не предусмотрено, – прошелестела мысль смертельно уставшего Нико. – Они хотят взорвать подземную часть и завалить выход».
Разволновавшийся Дым воскликнул:
– Сколько входов на нижние ярусы?
«Два. Они идут по главному».
Уже возле лестницы, ведущей наверх, Дым остановился и многоэтажно выругался. Да, они, может быть, успеют выбраться. Да, он через время забудет неприятный эпизод. Но Аня будет помнить его всегда, помнить брошенных на смерть, когда спасение было так близко.
– Всем слушать меня, – проговорил он, останавливаясь. – Базу действительно бомбят. Фашисты идут убивать пленных, о нас они не знают. Действуем так: Боров, Моджахед и Чукча охраняют главный вход, остальные прочесывают первый ярус. На нижнем нет транспортабельных подопытных. Затем все вместе уходим через коллектор, как и пришли сюда.
– Или дожидаемся наших, – сказала Марьяна.
Дым высветил ее сосредоточенное лицо.
– Извини, радость моя, нам с Аней пока рано сдаваться властям и давать показания: осталось незавершенное дело. Короче говоря, через двадцать минут встречаемся здесь, потом расходимся. Сокол пусть здесь полежит, Арамис идет с Марьяной, Аня – со мной. Я не знаю плана здания. Сможешь?
– Постараюсь.
– Ходу!
Когда спустились по лестнице, за спиной раздались выстрелы – сталкеры встретили ничего не подозревающих охранников. А потом снова грохнул разорвавшийся снаряд, вздрогнули стены. Дым одной рукой придержал Аню, второй ухватился за перила.
На лестничном пролете он притянул к себе Марьяну, поцеловал и оттолкнул со словами:
– Последний бой – он трудный самый. Мы – налево, вы – направо. Всем желаю выжить!
В просторном темном коридоре царила тишина, только гулко звучало эхо шагов и кто-то еле слышно звал на помощь. Справа и слева были металлические двери. Аня вытащила из кармана пластиковую карту убитой охранницы и сунула в принимающее отверстие – без толку.
– Тьфу ты, этаж обесточен – не получится! Это камеры на четверых, в одной такой сидели я и Рикки.
Забыв об усталости, она заметалась по коридору – луч фонаря, отраженный стальными поверхностями дверей, озарил коридор мечущимися сполохами.
Дым заметил открывающуюся дверь и шевеление впереди, прижал сестру к стене. Это высунулся из своей каморки охранник с автоматом и спросил:
– Янка, что за на фиг происхо…
Договорить он не успел – Дым пристрелил его.
– Должен быть еще один, они парами работают, – прошептала Аня, подбегая к дверному проему, заглянула внутрь: на столе горела парафиновая свеча, заливая воском газету, в пепельнице тлел окурок.
У стены стоял разложенный двуспальный диван.
– Где ж его напарник? – поинтересовался Дым, затаскивая тело в комнату для персонала.
Аня дернула плечами:
– Ушел выяснять, что случилось, и уже вряд ли вернется.
Странно выглядящая в белом окровавленном халате, Аня потянулась к щиткам, где висели пронумерованные обычные ключи.
– Хоть кому-то поможем. В камерах сидят люди, мутанты содержатся в клетках. Идем, я помню дорогу.
Придерживаясь за стену, она побрела по темному коридору, повернула налево, потом еще налево. Дым освещал дорогу и старался отрешиться от реальности, потому что слышать чужое отчаянье было невыносимо.
Следующее отделение напоминало тюрьму: бетонные стены и пол, ржавые двери, из-за которых доносились встревоженные голоса. Аня звякнула ключами, часть протянула Дыму:
– Начинай с десятого. Поторопимся же!
Дым надеялся, что Моджахед и Боров успешно сдерживают натиск охранников, порадовался, что здесь нет персонала, посветил на замочную скважину и вставил туда ключ. Щелчок – дверь отворилась, луч фонарика нырнул в темноту.
Здесь, определенно, кто-то был, но не спешил выходить. Потому что камеру покидали только, чтобы отправиться на опыты.
– Выходите, вы свободны, – проговорил Дым, но реакции не последовало, тогда он добавил: – Это полиция, не бойтесь.
Донесся вздох облегчения, во мраке мелькнул силуэт, и перед Дымом возникли два обритых налысо мальчика-близнеца, изможденных и запуганных.
– На выход, живо, – поторопил их Дым и метнулся к следующей двери, за которой кто-то тоненько причитал.
Здесь содержались молодые женщины, две рванули в коридор, третья так и осталась лежать, отвернувшись к стене.
Следующую дверь пришлось захлопывать – в камере были буйные психи.
Четвертая камера пустовала.
Всего на свободе оказалось десять человек, тех, кому помогла Аня, Дым не считал. Только близнецы бродили за Дымом безмолвными тенями, остальные, опьяненные свободой, рванули к лестнице.
