Сан Сеич попробовал что-то сообщить, но у него не вышло.
– Потерпи, – сказал молодой человек.
Дизель на заднем дворе умолк.
– Вы же не тупые! – чуть ли не простонал бывший пленник, разглядывая собравшуюся на диване компанию. Та дружно ела глазами висящие на стене автоматы. – Вы же люди! Почему вы со мной так… Ну за что?!
Дверь распахнулась, и в комнату вошел улыбающийся Белый. Впрочем, улыбка с его лица мгновенно спала.
– На диванчик, силь ву пле, – усмехнулся молодой человек. – А пушечку – сюда.
– У меня нет, – сказал Белый.
Молодой человек взвел одним пальцем курок пистолета, глядящего Белому в грудь.
– Там патроны «Эф-Эм-Джей»? – спросил он Цыгана. – Или обычные?
– Не знаю, – сокрушенно признался Цыган. Видно было, что этим вопросом его шокировали не меньше, чем ударом в живот.
– Понятно. В общем ты, блондинчик! Эта пушка называется «Дезерт Игл». Если я правильно разглядел, конкретный экземпляр сделан под патрон «Магнум». Я сейчас с перепугу случайно нажму, и ты улетишь туда, откуда пришел, вместе с дверью. А я уже здорово напуган твоей несговорчивостью.
– У него правда нет, – сказал Большой.
– У-у… – простонал Костя, обретая дар речи.
– Это тебе за удар прикладом по голове, тульский рейнджер! – объяснил молодой человек. – Ладно, блондинчик, садись на диванчик. Будешь дергаться – увидишь, какого цвета мозги у твоего папочки.
– Скотина… – пробормотал Белый, садясь между Цыганом и Большим и закидывая ногу на ногу.
– Вот теперь мне полегчало, – сказал молодой человек, осторожно возвращая курок «Дезерт Игла» на место и убирая пистолет за пояс. – А что, братцы, сколько лет батюшке Александру Алексеевичу?
– За шестьдесят, – хмуро сказал Белый.
– Фантастика. И как вы тут с ним?..
Вопрос повис в воздухе.
– Делаете что? – уточнил молодой человек.
– Живем мы тут, – ответил Большой.
– А почему не в Туле? Что это у вас за ранчо такое?
– Мы объездчики, – сказал Цыган. – Пасем. В город парное молоко, свежее мясо. Они нам все остальное.
– Пастухи, значит… Ковбои. И для чего эти гонки за мной, а, мальчики? Что я вам плохого сделал?
– Нам из города сообщили, что ты сюда едешь.
– И чего?! – Молодой человек начал злиться. – При чем тут город? Или вы на тупых работаете? Да?!
– Они сказали, ты уже десять человек убил.
– Врут! – отрезал молодой человек. – Где мой автомат?
– У меня, – сказал Большой. – В машине.
– Видел на прикладе запилы?
– Да.
– Их тридцать два. Восемнадцать – местные. Столько жизней попросила у меня Тула. Молодых глупых жизней. Что ж, я их взял. А знаете, мальчики, за что?
– Не знаем и знать не хотим, – отрезал Белый. – Отпусти Сан Сеича, гад.
– Ой! – усмехнулся молодой человек. – А я и забыл о нем. Как дела, Сан Сеич? Живой? Ну, потерпи еще немножко. У меня к тебе масса вопросов, долгожитель ты наш. Так вот, мальчики, придется вам узнать, чего от меня захотел славный город оружейников и самоварщиков. Он захотел моей смерти. Просто так, безо всяких оснований. Я чем-то ему не понравился. И он решил меня убить. А вышло наоборот. И честное слово, я еще вернусь туда. И убью там всех. Напрасно они выжили. Зря старались.
Костя сел прямее, держась обеими руками за живот.
– Сдается мне, парень, что ты в прошлой жизни тоже воевал, – сообщил он вполне миролюбиво.
– Сомневаюсь. Очень уж мне не нравится это дело. Противно.
– Еще один совестливый людоед нашелся, – пробормотал Цыган. – Что делать-то будем, ты, народный мститель?
– Как это что? – искренне удивился молодой человек. – Знакомиться.
– Ну ты, мужик, наглец! – усмехнулся Белый. – Отпусти Сан Сеича, я кому сказал!
– Очень вы странные ребята, – сказал молодой человек, вглядываясь в лица объездчиков так внимательно, как будто хотел запомнить их на всю жизнь.
– На себя посмотри, – огрызнулся Белый.
– Да нет, вы действительно странные. Необычные. Разве вам меня убить не хочется?
– Отпустишь Сан Сеича, тут же и убьем, – пообещал Белый.
Молодой человек посмотрел на Сан Сеича, которому, похоже, здорово надоел заткнувший глотку ствол.
– Н-да, ситуация, – пробормотал молодой человек, доставая из-за пояса «Дезерт Игл» и небрежно швыряя его в сторону дивана. Если бы Цыган вовремя не дернул головой, тяжеленная пушка расквасила бы ему нос.
– С чего вы взяли, что мое имя Георгий? – спросил молодой человек, вытаскивая пистолет у Сан Сеича изо рта.
И бросая его Большому.
– Тихо, мальчики! – выдохнул Сан Сеич.
Объездчики рванулись было к автоматам, да так и застыли. Даже Цыган, у которого «Дезерт Игл» уже был в руках, не поспешил направлять его на врага.
Большой машинально поймал оружие и задумчиво почесал стволом переносицу.
Сан Сеич шумно сглотнул, облизнул губы и поднялся с колен.
– А я вас помню, – сказал он.
– Не может быть! – жестко сказал молодой человек. Объездчики переглянулись. В этих словах не прозвучало ни злобы, ни вызова. В них было столько надежды и боли, хорошо им знакомой… Парням стало даже стыдно за то, что еще совсем недавно они воевали с этим яростным, опасным и, судя по всему, донельзя несчастным существом.
– Я вас однажды видел мельком в Туле на рынке, и сразу узнал, – объяснил Сан Сеич. – Я хотел с вами поговорить тогда, но вы как раз начали…
– Помню, не надо, – перебил молодой человек. – Это не я тогда начал. Это недоумки… Значит, Георгий? – Он пошевелил губами, беззвучно проговаривая имя, будто примеряя его на себя. – Не знаю. Странное имя. Какое-то… Нерусское. Не сказал бы, что оно мне нравится. Скорее наоборот.
Объездчики со всех сторон обступили молодого человека, с интересом присматриваясь к тому, как у него идет мыслительный процесс. Они все это уже проходили. Но к сегодняшнему дню свое имя четко осознал только Костя. Цыган стал Цыганом потому что считал, что он – цыган. Масть у него была соответствующая, и говорил он с легким акцентом. Большой вообще не помнил из прошлой жизни ничегошеньки, и Сан Сеич пока не смог ему толком помочь. А Белый просто ничего вспоминать не хотел. По мнению Сан Сеича, у него окопался в сознании очень мощный блок. Видимо, Белому в подростковом возрасте пришлось несладко.
– Неужели я был каким-то Жоржем или Гошей? – бормотал молодой человек. – Ну, Егор, в крайнем случае. Только на Егора я не тяну. Егор это был Чкалов. А я кто? Джордж? Гога?! Тьфу… Гадость какая.
