— Фирма «Игги». Барсуков Степан Анатольевич, — произнесла я.
— Совершенно верно.
Я в свою очередь протянула Барсукову свою визитку. Он удовлетворенно кивнул.
— Частный промысел, — подмигнул он мне. — После хорошей школы — самое то. Вы понимаете, что я имею в виду, не так ли?
— Я не из ваших, — внесла я ясность. — Проходила по разведведомству.
— А-а, — уважительно протянул Барсуков. — То-то вы моих ребят так отделали. Сразу видно профессиональную подготовку.
— Итак? — повторила я свой вопрос. — Что вам нужно от Голицына?
— Да! — вдруг подал голос осмелевший Роальд. — Что вам всем от меня надо?!
— Ну-ну, успокойтесь, — вкрадчивым голосом проговорил Барсуков. — Просто у нас к вам есть небольшое дело. Скажем так, одно предложение.
— От которого он не сможет отказаться? — продолжила я фразу.
Барсуков кивнул. Он явно тоже смотрел «Крестного отца» и знал, что я имею в виду.
— У нас проблемы с Фиштейном, — озабоченно произнес он, прикуривая сигарету.
— Понятия не имею, кто это такой, — отозвалась я. — А ты, Рома?
Голицын отрицательно покачал головой — не знаю, мол, никакого Фиштейна.
Барсуков выглядел озадаченным. Он недоверчиво посмотрел на меня и медленно произнес:
— Фиштейн Габриэль Игнатьевич. Генеральный директор «Сноп-трейдинга».
— Гарик? — переспросила я. — Человек, деньги которого имели отношение к Голицыну?
Барсуков поднял брови.
— Кому — Гарик, а кому и Габриэль Игнатьевич. Ну да ладно. А вот что касается денег, то вы очень верно выразились — имели отношение. Именно так, в прошедшем времени. Вы понимаете?
— Вполне, — кивнула я. — Я в курсе того, что Гарик, или как его там, подался в бега.
— Прискорбный факт, — очень медленно произнес Барсуков. — Оч-чень прискорбный.
— Вы что, работали с ним? И у вас остались какие-то расчеты? — спросила я.
— Да, — вздохнул Барсуков. — И притом немалые. На четверть бюджета области потянет. Такие вещи не прощают, сударыня.
— Как говорят в таких случаях, мне понятны ваши чувства, — отозвалась я. — Я ведь тоже внакладе. Он мне недоплатил, и теперь я вряд ли получу причитающиеся мне деньжата. Так что…
— Нет, — покачал головой Барсуков. — Не знаю, как вы, а я хочу хоть что-то отжать.
Он отхлебнул кофе и быстро вытер губы салфеткой, потом скомкал ее и швырнул на стол.
— Я ведь не один, — тихо проговорил он. — Я ведь тоже повязан. Деньги-то не мои. Сам не знаю, буду ли после такого жив завтра. Это ведь теперь покатится как снежный ком. Вы понимаете?
— Да, вам не позавидуешь, — вздохнула я. — И все же при чем тут Роальд?
— С паршивой овцы… — начал было Барсуков, но тут же спохватился: — Ой, я, конечно же, не вас имею в виду, господин Голицын. В общем, я, может быть, выживу, если проявлю некоторую прыткость.
Он быстро допил свой кофе и принялся объяснять мне свои намерения.
— Голицын, — палец по направлению к Роальду, — работал с Фиштейном. Хорошо, пусть через Костякова, в данном случае это значения не имеет, он все равно человек из его команды. Единственная возможность для нас хоть как-то выправить положение — доказать нашим хозяевам, что мы умеем находить выход из самых сложных ситуаций. И господин Голицын может нам помочь в этом.
— Но чем же?! — воскликнул Роальд. — Я понятия не имею, где скрывается этот чертов Гарик! Честное слово! Я бы и сам не прочь посмотреть ему в глаза. Вы не представляете, сколько я сам потерял!..
— Все мы в убытке, — оборвал его Барсуков. — Но вас завтра не сожгут живьем за то, что Фиштейн сбежал. А меня могут.
— Какой ужас! — искренне посочувствовал ему Голицын. — А нельзя ли…
— Можно, — кивнул Барсуков. — Вы сниметесь у нас в рекламе?
Голицын удивленно молчал, посматривая то на меня, то на Барсукова.
— Забавно, — проговорил он наконец. — А чем занимается ваша фирма?
— Это неважно, — отрезал Барсуков. — Важно то, что Фиштейн должен нам кучу денег и мы можем списать кое-что задним числом — пока еще есть для этого время — на рекламу, которую мы якобы заказали у Фиштейна с вашим участием. Теперь ясно?
— В общих чертах, — пробормотал Роальд. — Черт, а мое мнение вас что, совсем не интересует? Я же должен проконсультироваться…
— С кем? — Барсуков поднял брови в удивленной гримасе. — Костяков мертв, пал в нашем городе жертвой какого-то маньяка. Или в результате действий иных должников Фиштейна. А ведь он приехал сюда разобраться именно с нами по всем долгам. Уверен, что мы смогли бы с ним договориться насчет рекламы с вашим участием. Но мы даже не успели увидеться! А с Фиштейном вы тоже не сможете проконсультироваться. Так кому же вы будете звонить?
— Н-да, вот незадача, — потер лоб Голицын. — И что я должен рекламировать?
— Туалетную бумагу.
— Что-о?
— Туалетную бумагу, — серьезно ответил Барсуков. — Ролик на одну минуту. Все уже подготовлено, справимся за один дубль. Время не ждет.
Роальд не мог прийти в себя от услышанного. Он глотал воздух ртом, словно беспомощная рыба, которую удачливый рыбак вытащил на берег.
— Но… — задохнувшись от переполнявших его чувств, спросил он, — как вы себе это представляете? Я что, должен свою задницу…
— Нет-нет, — устало отмахнулся Барсуков. — Просто вы на нее смотрите и улыбаетесь.
— На что смотрю?
— На рулон бумаги! — заорал Барсуков. — Перестаньте надо мной издеваться!
Он взглянул на часы и, взяв себя в руки, тихо проговорил:
— Речь идет о жизни и смерти. У вас есть пять минут, чтобы согласиться.
— А если я откажусь? — гордо поднял голову Голицын. — Не захочу? Тогда что?
Барсуков вздохнул.
— Ну тут мы вас не достанем при такой охране, — он кивнул в мою сторону. — Но в Москве вас убьют в первый же день.
— Позвольте, но при чем тут я? — попытался было возмутиться Голицын.
Но Барсуков снова покачал головой. В двух словах он объяснил Роальду, в чем дело.
— Вы — человек Фиштейна. На Фиштейне — крупный непогашенный хвост по налу. Вы могли нам помочь. Без особого, кстати, труда. Вы помогать нам не стали. Вывод я уже обрисовал.
Барсуков сунул руку в карман пиджака — теперь уже во внутренний, — вытащил оттуда пачку долларов и протянул ее Голицыну.
— Ваш гонорар, — пояснил он. — Здесь пять тысяч. Понятно, что по московским меркам это мелочь, но у вас сейчас тоже не лучшая ситуация. На первое время хватит, правда?
