– Мне есть, что делать, но это все неважно. Главное – это ты.
Когда мужчина говорит такие слова, то женщине нечего возразить.
– Танюш, ты не представляешь, что я себе навоображал, когда понял, что ты не собираешься брать трубку! Этого просто не могло быть! Ты должна была сидеть дома! Ты просто не могла еще никуда уйти! А вдруг, я думал, я вчера обидел тебя? Сбежал, как мальчишка!
До моей пятиэтажки на Гражданке Борис доехал быстро. Взлетел на пятый этаж, позвонил в дверь… Еще раз нажал кнопку звонка и на этот раз долго не отпускал. Дверь не открывали, конечно, ведь в это время я металась, как раненый зверь, по квартире в поисках приличной одежды. Борис прислонился лбом к прохладной дерматиновой обивке двери. Ему хотелось завыть в голос – или лучше сразу умереть.
Он так забавно изобразил, как собрался грызть дерматин моей двери, что я чуть не задохнулась от хохота. Потом настала его очередь хохотать, когда я описывала, как носилась в халате по квартире, раскидывая одежду.
А потом мы целовались, стоя на камне, высунувшемся из воды на изрядном расстоянии от берега. Этот наш первый поцелуй был таким естественным и таким жгучим! Нас просто притянуло друг к другу неизвестной ученым силой. Той самой, что заставляет людей забывать обо всем на свете и совершать прекрасные безумства.
К нашему «целовальному» камню вела дорожка из более мелких камней, едва прикрытых водой. Подскользнувшись на одном из них, я рухнула в воду. Борис тут же нырнул ко мне, утверждая, что он – собака-водолаз. Мокрые и абсолютно счастливые, мы наконец влезли в джип и порулили на мою Гражданку.
По дороге Борис рассказывал мне, как он «дошел до жизни такой», как стал бизнесменом.
– Я начинал с пищевого бизнеса. Тогда, в начале девяностых, у нас в стране вообще нечего было есть. Сенька только родился, Ленка – после родов, ей витамины нужны и вообще полно– ценное питание…
Борис запнулся и мельком взглянул на меня. Глупенький, думает, я собираюсь ревновать его к бывшей жене. Я улыбнулась ему. Что было то было, и быльем поросло.
– …Думал, что, по крайней мере, с голоду не сдохнем. Продуктами тогда многие занялись, да вот только остались в бизнесе единицы. Видела продукты «Тетра-Пак»? Шведские. Это моя тема. А еще начинаю раскручивать компь– ютерный бизнес – я же программист по диплому, так что мне это интересно. Правда, чтобы раскрутиться с компами, нужны деньги. Большие. Или связи со шведами, потому что это их техника. А бросить компьютеры уже невозможно – на них много чего завязано. Впрочем, я уверен, теперь у меня все получится. – Борис посмотрел на меня и тоже улыбнулся: – Мне кажется, ты – моя добрая фея.
Я рассмеялась – как-как, но феей меня еще никто не называл. Хороша фея сорок восьмого размера! Но почему-то на этот раз мысли о своей фигуре не вызвали у меня обычных отрицательных эмоций. Мне было просто смешно – такая пухленькая фея со школьной указкой вместо волшебной палочки. А еще, к своему удивлению, я обнаружила, что мне интересно слушать Бориса. Павел тоже постоянно говорил о своих ларьках, но его «бизнес» был единственной темой для разговоров, которые я поддерживала из вежливости. Может быть, все дело было в том, что Борис рассказывал, не рисуясь и не хвастаясь?
– А ты – мой благородный рыцарь. Знаешь, на кого ты похож? На мистера Рочестера!
– А это еще кто? – Борис подозрительно посмотрел на меня.
– Эдвард Рочестер – герой знаменитого английского романа о любви, написанного в XIX веке. В школьные времена я была от него без ума.
– От кого – от романа или от этого мистера?
– Ну конечно, от Рочестера!
– А он был порядочным человеком?
– Настоящий английский джентльмен! И очень хорош собой… – я лукаво улыбнулась: – Почти как ты.
У дверей квартиры мы вдруг оробели. Я очень хотела, чтобы Борис остался, и он очень хотел остаться, я это чувствовала, но нами снова овладела неловкость. Она сочилась из складок моего насквозь промокшего платья, поселилась в его руках, витала в воздухе, делая наши движения неестественными, а жесты – угловатыми. Я дрожала от холода, руки Бориса покрыли мурашки.
Он быстро поцеловал меня в губы, сбежал вниз по лестнице…
Думать в этот вечер я могла только о Борисе. Его лицо, его улыбка стояли у меня перед глазами. Казалось, я все еще слышу его голос и веселый смех… А стоило мне вспомнить его прикосновения и поцелуи, сердце начинало выпрыгивать из груди, а по телу пробегала мелкая дрожь.
– Здрасте, Татьянсанна!
– Привет, Сень, ты прости, пожалуйста, что я опоздала…
Он улыбнулся и махнул рукой. Вчера Арсений позвонил и пригласил, как он сам чуть смущенно выразился, «на прогулку у моря».
Встретились мы с ним на берегу Финского залива, в том месте, где Смоленка впадает в море. В последний раз я здесь была, когда только что рассталась с Павлом. Тогда шел мокрый снег, дул холодный ветер и заканчивалась жизнь. А сейчас – лето. Ветерок ласковый и теплый, солнце приятно согревает кожу, пахнет водорослями и все у меня – у нас – еще только начинается.
Мы уселись прямо на песок. Он достал пачку сигарет, зажигалку, закурил и автоматически предложил мне. Когда я училась в школе, подросток с сигаретой был сродни ужасному монстру, подрывающему устои общества. О времена, о нравы!
– Я, Сень, бросаю курить вообще-то. Мальчик недоверчиво покосился в мою сторону, весьма ловко выпуская изящные колечки дыма, и сунул сигареты в задний карман.
– Курить – здоровью вредить, да? Это мы проходили…
– Бросаю – и все тут. Так хорошо у воды! Я, наверное, больше всего на свете люблю воду, – если не считать его отца, но об этом Арсению знать пока не обязательно.
– Ой, я тоже! – Мальчик явно обрадовался смене темы.
Мы довольно долго болтали ни о чем: о том, как здорово было бы сейчас поплавать на лодке, и как хорошо, что наступило лето, и славно было бы покормить хлебом нарезающих над водой круги чаек… Потом собирали ракушки, в большом количестве выброшенные морем на берег.
– А папа тоже любит воду, – вдруг сказал Арсений, не глядя на меня. – Только он никогда со мной не ездил на море, даже на залив не ходил.
– Да, к сожалению, так часто бывает, что работа отнимает у взрослых слишком много времени, – я попыталась быть дипломатичной.
– Вот один раз мы с ним были в горах. На севере, в Хибинах. В поход ходили. Там было здорово! Он мне даже горный велосипед обещал купить. Но потом забыл. Он все время обо мне забывает!
– Сеня, а когда твой папа родился?
– Семнадцатого января, а что?
– Так значит, твой папа по гороскопу – Козерог. Ты знаешь, какие сложные люди эти Козероги?
Главное сейчас – не сорваться в привычную колею и не вещать учительским тоном.
– Ой, вы в астрологии понимаете? Клево! Я читал про Козерогов.
