— С твоим братом.
Сабина усмехнулась. Когда машина въехала в знакомый двор,
она увидела две мужские фигуры, маячившие возле детской песочницы. На отчиме
был длинный плащ и очки, на Петьке — огромная зимняя куртка, в которой он все
равно трясся от холода. Вероятно, его бил озноб.
— Меня держали под ледяным душем, — предупредил он
сестру.
— На меня тоже вылили.., ушат.
Отчим поцеловал ее в щеку и обнял за плечи. Он очень
переживал, когда у детей что-то случалось. Тут же вспоминал про то, что он —
неродной отец, и страшно мучился. Наверное, настоящий отец знал бы, что делать,
как себя вести, как помочь, наконец. А он не знал.
— Я ложусь спать, — сообщила Сабина маме, которая
встретила ее в коридоре со скептической миной на лице. — Поставь будильник
на пять утра. Пожалуйста! У меня важное дело.
— Ужинать будешь? — спросил отчим.
— Бэ-э-э!
Возвратившись в квартиру, Тверитинов застал Жанну в
гостиной. Она сидела в кресле, положив разутые ножки на стул, и листала
экономический журнал. Он знал, что она умна и проницательна.
— Я сейчас вернусь, — сказал Серж. Пошел на кухню,
закрыл холодильник, смел остатки еды и отправил в мусорное ведро. Вымыл руки,
соорудил чай, поставил на поднос ликерные рюмки и экзотическую бутылку, которую
привез из Испании.
Все это время Сабина не выходила у него из головы. Внеся
поднос в комнату, он остановился в нерешительности. Жанна уже не читала журнал.
Она стояла возле окна и теребила занавеску. Лицо ее было светло и печально.
— Мы, конечно, можем переспать, — сказала
она. — И это даже доставит нам удовольствие…
Фраза повисла в воздухе. Тверитинов аккуратно поставил
поднос на журнальный столик, подошел и поцеловал ей руку.
Кажется, все это время он интуитивно догадывался, что Кэри
Грант никогда не снимался в фильмах с Авой Гарднер. Она была изнеженной
канарейкой, очутившейся в городском сквере возле голубей и ворон. Бриллиантом,
затерявшимся в шкатулке с бижутерией. Картой таро, случайно попавшей в колоду
любителя покера. Следовало вернуть ее туда, где ей было самое место.
ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ
Завтрак: черный кофе, сухарик.
Обед: одно яйцо, свежая морковь, сыр.
Ужин: фруктовый салат, кефир.
Страх и алкоголь сделали свое дело — Сабина все-таки уснула.
Но ее состояние наутро было столь ужасным, что слов определить его не нашлось.
Когда в пять будильник, заведенный по ее просьбе мамой, пронзительно зазвонил,
Сабина подумала, что сейчас умрет. Дотащившись до ванной, она до отказа
открутила кран с холодной водой и встала под ледяные струи душа. Лишь после
этого немного пришла в себя и отправилась на кухню варить кофе. Времени до
шести часов оставалось катастрофически мало. Единственная радость, что этот
самый Вяземский переулок находился в пятнадцати минутах езды от дома родителей.
Правда, на чем ехать, было не ясно: свою машину Сабина
бросила у офиса, опасаясь, что она заминирована, а вызвать такси с вечера не
догадалась, «Ладно, — решила она, — поймаю частника».
Пока все складывалось удачно: без десяти шесть она уже шла
по Вяземскому переулку, разыскивая дом четырнадцать дробь два. Он оказался
старым и маленьким. Двухэтажный особнячок с единственным подъездом, на котором
красовалась солидная вывеска с надписью: ОАО «Брэнд-консалтинг». Здание
выглядело неухоженным и каким-то заброшенным. Смущало и отсутствие на окнах
жалюзи или занавесок. Прямо перед подъездом громоздились полные мусорные баки.
«Что же здесь такого интересного должно произойти? —
думала Сабина, рассматривая неказистое строение. — О чем так интригующе говорили
Чагин с Безъязыковым?» Однако, что бы ни случилось потом, сейчас ей надо было
найти себе подходящее место для наблюдения. С местами оказалось негусто.
Напротив находился жилой дом, но там сидели консьержки в подъездах, не пройти.
Офисное здание рядом исключалось: оно с охраной. Оставался лишь круглосуточно
работающий магазин на углу, откуда можно было, при известной ловкости, увидеть,
что происходит перед подъездом ОАО «Брэнд-консалтинг».
Сабина купила у заспанной продавщицы какой-то сладкой ерунды
и, испросив разрешения:
— « На улице холодно, можно я здесь быстренько? » —
встала у витрины, делая вид, что ест. Продавщица, к счастью, снова задремала, а
других посетителей не было, так что Сабине никто не мешал.
А ровно в шесть утра произошло следующее. Тяжело урча, к
зданию, за которым с таким волнением наблюдала Сабина, подползла старая
мусороуборочная машина. Такие машины она видела в детстве — на них грузили баки
вместе с мусором и увозили куда-то. Современные механизмы, насколько она знала,
опорожняют баки прямо на месте и прессуют мусор в своем вместительном оранжевом
чреве.
Из машины быстро вылез мужичок в синей спецовке, осмотрел
баки, стоящие перед офисом, и ловко взялся за работу. Этого человека Сабина
видела впервые. При помощи небольшого крана баки были быстро водружены на
платформу. В кабине сидел еще кто-то, но лица его она никак не могла
разглядеть. И лишь когда мусоровоз неспешно проехал мимо витрины, за которой
пряталась Сабина, загадка разрешилась — мелькнул знакомый до боли «хвост» и показалась
физиономия Николая Безъязыкова, развернувшегося лицом к шоферу (и заодно к
Сабине).
«Интересно, что это еще за мусорная история? —
размышляла она, идя по переулку к метро. — Они что, сдают его на вес и так
зарабатывают деньги? Или владеют тайным мусороперерабатывающим заводиком?»
Никакие вразумительные ответы ей пока в голову не приходили.
Посмотрев на часы, Сабина решила, что сейчас самое время
выпить свой любимый кофе и съесть неизменный сухарик. До восьми утра еще есть
время. Кстати, стоит, вероятно, забрать и свою машину. Рано утром, когда на
улицах народу мало, можно ее осмотреть со всех сторон. Наверное, она, Сабина,
погорячилась, когда решила, будто ее хотят взорвать. И уж конечно, она
погорячилась, когда пьяная в сосиску приехала к Тверитинову домой, хотя точно
знала, что у него свидание с Жанной Пальваль. Как раз в этой самой квартире.
Разве можно найти оправдание собственным безумствам?
По дороге Сабина про себя репетировала сцену, которая должна
разыграться некоторое время спустя. Она звонит в дверь, Тверитинов появляется
на пороге и говорит: «Вы уволены!» Нет, не пойдет. Он появляется на пороге, и
тогда она сама говорит ему: «Я увольняюсь!»
В реальности все вышло совсем по-другому. Когда она вошла в
подъезд, консьерж поднялся ей навстречу и широко улыбнулся.
— Выглядите неплохо, — искренне сказал он. —
Если учитывать вчерашнее.
— Сильный комплимент, — пробормотала она. —
При случае я вам его верну. Кстати, за мной бутерброд.
Сабина поднялась на седьмой этаж и поднесла палец к кнопке
звонка, но тут дверь распахнулась, и Тверитинов возник на пороге. Он был одет в
черные джинсы и светлую водолазку. Лицо вырублено из гранита, ни одной
человеческой искры в глазах.
