Тверитинов в бессильной ярости прикрыл глаза. Он хотел
ответить, что завел кое-кого другого, но решил сначала убедиться в том, что не
ошибается.
Когда они завернули за угол, глазам их предстала кухня,
заваленная мусором. Дверца холодильника была открыта, а вокруг валялись ошметки
еды и разорванная упаковка.
— По-моему, к тебе забрался орангутан, — испуганно
сказала Жанна.
Тверитинов скрипнул зубами:
— Да. Он съел недельный запас продуктов и теперь его
рвет в моей уборной.
Жанна медленно застегивала пуговицы на блузке.
— У кого-то остались ключи от твоей квартиры? —
ровным голосом спросила она.
Жар медленно уходил, и под все еще вздрагивающей кучей углей
теплился едва заметный огонек.
— Сейчас я их реквизирую, — процедил
Тверитинов. — Извини.
Он привел свою одежду в порядок, потому что с вытащенной из
штанов рубашкой чувствовал себя дураком.
— Бэ-э-э! — снова донеслось из уборной. Теперь уже
громко и бескомпромиссно. После чего дрожащий голос потребовал:
— Давай, давай, скотина, выворачивайся!
— Серж, их там двое! — Жанна схватила Тверитинова
за руку. — Может быть, лучше позвать консьержа?
— Не беспокойся, — ответил тот и попросил:
— Позволь, я взгляну.
Свет в туалете не горел, и первое, что Сергей сделал, так
это хлопнул по выключателю. После чего распахнул дверь.
Она стояла, склонившись над унитазом — в плаще и одном
сапоге с расстегнутой «молнией». Когда вспыхнула лампа, Сабина сощурилась и,
глупо моргая, повернулась к нему лицом. Вернее, тем, что должно было носить это
гордое имя. И радостно воскликнула:
— О, босс! А я тут к вам в уборную заехала, чтобы
вырвать. Вы не против?
Кажется, он был против. Потому что схватил ее за шкирку и
вытащил в коридор. Встряхнул и поставил на ноги.
— Какого черта вы нализались? — грозно спросил он,
прижав ее к стене железной рукой.
— Мне позвонили, — шепотом ответила она. —
Тс-с-с! Это тайна. Домой мне ездить нельзя. Я решила, что только ваша уборная
подойдет для того, чтобы прочистить желудок. Здесь безопасно. Вы знаете, я
выпила! — радостно закончила она.
— Я догадался.
— Кто это? — спросила Жанна из-за его спины.
Вокруг фразы порхали улыбки. У Пальваль был абсолютный слух,
и она точно знала, в каком месте необходимо смеяться.
— Моя новая помощница, — делано любезным тоном
представил Тверитинов. — Сабина Брусницына.
— Тебе следует провести аттестацию работников отдела
кадров.
— Я сам ее выбрал, — мрачно ответил он. —
Отдел кадров не имеет к этому недоразумению никакого отношения.
Сабина рыгнула, и Жанна, хохоча, отступила на несколько
шагов.
— Сейчас я ее выставлю, — пообещал Тверитинов.
Поднял с пола сумку и повесил возмутительнице спокойствия на плечо.
Однако едва он отпустил руки, как помощница начала медленно
падать.
— Держи, держи ее! — окончательно развеселилась
Жанна.
Или сделала вид, что развеселилась. И тут Сабина, наконец,
обратила на нее внимание.
— О! — воскликнула она, отпихнув Тверитинова и
утвердившись на собственных ногах. — Какая встреча! Мой отчим без ума от
вашего таланта… Разрешите взять автограф?
Она полезла в сумочку за ручкой и блокнотом, начала копаться
внутри, и вся начинка посыпалась на пол. В том числе и мобильный телефон,
который громко стукнулся о плинтус, раскрылся и отскочил далеко в сторону.
Тверитинов поднял его и, прежде чем захлопнуть, увидел, что на дисплее мигает
телефонная трубка. Четырнадцать вызовов от Макса! Она ни на один не ответила.
— Я оставлю вам автограф у Сергея, — пообещала
Жанна. — И я страшно польщена.
— Скажу консьержу, чтобы он вызвал для нее
такси, — заявил Тверитинов. — Ты можешь пройти в гостиную, там все
нормально, насколько я успел заметить.
Он схватил Сабину за локоть и потащил к входной двери.
— Подожди, она ведь в одном сапоге! — крикнула ему
вслед Жанна.
— Черт.
Он посадил свою помощницу на тумбочку под вешалкой и
бросился в ее комнату. Сапог лежал посреди кровати, дразня воображение. Похоже,
она лазила на кровать в сапогах и в плаще.
Тверитинов вернулся в коридор и начал обувать негодяйку.
Однако «молнию» заело. Собачка беспрепятственно бегала вверх и вниз, а застежка
расходилась. На плаще не хватало двух верхних пуговиц. Тем не менее Сергей
завел Сабину в лифт и спустил на первый этаж. Встревоженный консьерж мгновенно
выскочил им навстречу.
— Алик, вызови для дамы такси. Адрес она назовет сама.
Я точно знаю, что везти ее нужно в Ясенево.
— Хорошо, Сергей Филиппович, — ответил тот,
провожая Сабину к креслу возле фикуса.
— Когда она заявилась? — спросил сердитый жилец.
— Часа полтора назад.
— Ничего не натворила по дороге?
Алик замялся, потом с ухмылкой ответил:
— Слопала мой бутерброд.
— Да, она была голодной… — пробормотал Тверитинов и
достал из кармана пиджака деньги. — Запиши номер машины, на которой ее
отправишь. На всякий случай.
— На улице похолодало, — осмелился заметить
консьерж. — А она вся нараспашку…
— Ничего, в такси тепло. — Тверитинов даже не
повернул головы. Лифт все еще ждал его, и он нажал на кнопку.
Прежде чем дверцы сомкнулись, Сергей успел заметить, с каким
растерянным лицом Сабина сидит в кресле. Кажется, до нее только сейчас дошло,
что от нее избавились, как от ненужной вещи.
Такси подъехало минут через пятнадцать. Все это время
консьерж сидел перед Сабиной на корточках, пытаясь втянуть ее в разговор.
«Наверное, боится, что я засну», — вяло подумала она. Вышла на улицу и
попала под обжигающий ветер. Какая-то тень метнулась от одного куста к другому,
и сердце Сабины сжалось. Она ведь пряталась тут от убийц! Ей звонили,
предупреждали…
Страх неожиданно вернулся и скрутил желудок. Она
почувствовала приближение спасительного спазма, наклонилась над газоном, и ее
вырвало. Консьерж подал ей бумажный платок, она вытерла губы и потащилась к
машине. Захлопнула дверцу и повернулась к шоферу:
— В Ясенево не поедем.
Действие коньяка заканчивалось. Она продиктовала адрес
матери, позвонила ей по телефону и сказала, что едет и что отчим должен
встретить ее внизу.
— Вы пили вместе? — сурово спросила мама.
— С кем?
