— Он будет в цилиндре и во фраке, разумеется, — ответила мисс Хоукинс после некоторого раздумья, припоминая героев Фреда Астера из старых фильмов.
Миссис Черч было абсолютно ясно, что никакого жениха не существует и одинокая женщина запуталась в своих мечтаниях и придуманных образах. Увидит ли она ее когда-нибудь снова?
Мисс Хоукинс вернулась домой и закурила. Внутри все ныло, и не было никакого ощущения успеха. Даже красная галочка в дневнике не могла унять охватившую ее серую тоску. Она понимала, что возражения миссис Черч по поводу выбора платья и расспросы о костюме жениха лишь раскрыли ее собственную неуверенность в достоверности и реальности событий, которые она так деловито создавала и старательно приближала. Чтобы заглушить обрушившуюся волну злобы, ей требовалась «вязальная терапия».
Она глубоко затянулась сигаретой, зажав ее зубами в уголке рта, и зажмурила правый глаз, чтобы дым не ел глаза и не мешал процессу. Вспомнила невесту из журнала и легко представила себя на ее месте. На душе отлегло, и она уже легко думала о завтрашнем походе за тканью. Июнь и впрямь был самым подходящим временем для торжественной церемонии, и дневник к этому времени обязательно приведет ее к алтарю. Она раздумывала, где же они устроятся потом. Ей не нравилось у Брайана, ее квартирка представлялась ей более уютным семейным гнездышком. Мисс Хоукинс разрешила себе немного портвейна и со стаканом в руке пошла по комнатам, намечая необходимые изменения в привычной обстановке, чтобы ее будущему мужу было комфортно здесь. Вошла в спальню. С кроватью все в порядке: она и так предусмотрительно двуспальная.
Мисс Хоукинс невольно поежилась при мысли о новых, незнакомых супружеских обязанностях. Гардероб, конечно, маловат, но в комнате есть пустая стена, там можно поставить точно такой же. Всем остальным пространством она щедро поделится с Брайаном — например, отдаст ему две нижние полки для белья. Немедленно бросилась освобождать только что подаренное Брайану пространство. Через полчаса все было устроено, она была рада столь быстрым и удачным переменам. Прошла мимо кухни. На кухне, естественно, как и прежде, будет командовать она, поэтому изменений не потребуется. Так же, как и в гостиной, ну, если только ему захочется принести какие-то свои памятные или необходимые вещицы. Подошла к гостевой, всегда пустующей комнате с узкой кроватью: теперь она может иногда им понадобиться, когда захочется отдохнуть друг от друга. Мисс Хоукинс догадывалась, что хороший брак время от времени нуждается в некоторых передышках. Да, из всего этого выйдет уютный семейный дом, и все, что нужно, — освободить пару полок для одежды. Да, еще мать Брайана. Ну что ж, если она не утопит себя в своем «недержании» в течение года, придется расстаться с нею. Этот вопрос, очевидно, следует обсудить с Брайаном. Она находила все больше и больше тем для совместного обсуждения и понимала, что лучше отрепетировать серьезный разговор заранее. Сегодня же пригласит Моуриса на обед. Да, непременно. Но сначала надо очистить гостевую комнату от ненужного старья и хлама. У Брайана будет много личного пространства здесь, в этом его новом доме, и он поймет, как много свободы приобрел, став супругом. Он получит еще некоторые привилегии, ведь она займется домашним хозяйством (почему-то первое, что пришло в голову, — стирка и штопка его носков). Но не следует слишком увлекаться и взваливать все на себя. Пока, до свадьбы, все останется по-прежнему, на своих местах. Ее мысли снова устремились к светлому, летнему, счастливому дню, дню ее свадьбы, — она и не заметила, как настало время ужина. С уборкой комнаты придется повременить, она ведь пригласила Моуриса.
Мисс Хоукинс накрыла на стол, нежно повесила Моуриса на стену. Уже очень давно они не сидели друг напротив друга, и она чувствовала свою вину перед ним. Зажгла свечу в центре стола и пригласила Моуриса вместе с ней отметить знаменательное событие. Села и улыбнулась ему.
— Желаю тебе самого счастливого нового года.
Он кивнул в ответ и улыбнулся, желая ей того же.
— Моурис, — начала она, — я хочу поговорить с тобой о моем будущем.
Она знала, что не должна спрашивать его ни о чем, потому что невольное молчание верного друга разобьет хрупкую иллюзию его присутствия и она не сможет обманывать себя и дальше в том, что обедает не одна.
— Я… Брайан меня немного огорчает, — продолжила мисс Хоукинс.
Она надеялась, что если она выскажет, выпустит все горькие слова наружу, то это успокоит душу и не будет больше мучить и сверлить ее.
— Мои вклады, — проговаривала она каждый слог, — на сегодня это больше тысячи фунтов, и я так и не знаю, что он сделал с ними. Он сказал, у меня есть счет… Ты сам ведь это слышал несколько лет назад. Он ведь сказал, что это вложение капитала, инвестиция, правильно? Ведь так? — наконец договорила она.
Посмотрела на Моуриса — он помнил.
— Но он больше ничего никогда не говорил об этом. А я боюсь спрашивать. А я боюсь спрашивать, — дважды повторила она и прислушалась в глупой надежде услышать хоть какой-нибудь ответ в эхе. — Я боюсь, что только разозлю его своими расспросами.
Вдруг она почувствовала, что не может больше терпеть и удерживать в горле то, что давно уже рвется наружу. Встала и так, чтобы Моурис не мог подслушать, еле-еле прошептала сдавленным голосом:
— Я не уверена, что они вообще существуют, мои деньги. Я думаю, он все истратил.
Мисс Хоукинс и сама едва себя слышала. Слеза беззвучно ползла по щеке. Снова села и подняла глаза на Моуриса — он тоже плакал.
— Я завтра же поговорю с ним! — прокричала она зеркальному другу. — Я выясню все про каждый пенни. Мой дневник прикажет мне сделать это!
Крик перешел в визг:
— И тогда я должна, я обязана буду сделать это!
Принятое решение немного успокоило ее, хотя она понимала, какими болезненно непредсказуемыми могут быть последствия этого выяснения. Она дрожала от боли и унижения и чувствовала, как внутри растут ненависть и недоверие к человеку, ради которого она сегодня заказала себе подвенечное платье. Ради этого человека она сегодня переделала свой собственный дом, чтобы ему было в нем тепло и уютно. Но она вовсе не хотела ненавидеть его. Кроме всего прочего, именно он доставляет ей так много удовольствия. Опять посмотрела на Моуриса.
— Ну и что? — сказала она. — Даже если я плачу за это? Что из того? Я в своей жизни столько платила и не получала взамен ничего.
Она хотела рассказать ему об этих бесполезных тратах. В жизни ей досталось так мало удовольствий, платными они были или нет.
— Да ладно, какое это все имеет значение?
Сейчас ей нужен был прямой и честный совет друга, в это мгновение она почти верила, что может в самом деле его дождаться. Хотя продолжалось это всего мгновение, она была благодарна. Моурис, казалось, был здесь. Но ведь никто, кроме нее, не мог его увидеть? Она снова посмотрела на Моуриса: нет, она совсем его не понимала.
— Мы будем держать наши соображения и догадки в секрете. Ведь так, Моурис? Завтра мы возьмемся за него.
