Поднималась по уже хорошо знакомым ступеням библиотеки. Наверху ненадолго остановилась, но теперь всякое безделье было для нее недопустимо, и она поспешила в отдел беллетристики. Взяла с полки книгу. Но слова не складывались в предложения. Продолжала читать, не понимая смысла напечатанных знаков. Так она пролистнула четыре или пять страниц. Потом на середине какого-то предложения поставила книгу обратно на полку: Брайан должен был вот-вот прийти. Вышла из зала на лестничную площадку как раз в тот момент, когда внизу показалась его голова. Он шел неуверенно, низко наклонившись. Ей вдруг расхотелось улыбаться, хотя она старалась изо всех сил изобразить на лице радость. Не понимала, что происходит. Чтобы предупредить возможные упреки Брайана, мисс Хоукинс решила начать с извинений.
— Простите меня.
Он стоял на площадке рядом с ней и не знал, с чего начать. Взяла его за руку.
— Я надеюсь, это не очень вас расстроило. Я имею в виду вашу мать.
— Я сказал, что никогда раньше вас не видел, — ответил он и таинственно улыбнулся, как будто они были заодно.
Но мисс Хоукинс не участвовала в этом заговоре.
— Почему вы скрываете меня от нее?
— Вы не знаете мою мать.
Повела его обратно вниз, размышляя, что же сказать дальше. Они спускались в тишине. Каждый хотел объяснений. Брайан выжидал более подходящего момента. Ей придется начать первой.
— Кто же скончался?
— Сосед снизу. Он был очень стар.
Подождала еще, но, похоже, это все, что он собирался сказать.
— А кто же та пожилая дама?
— Его жена. Я обещал помочь ей с приготовлением чая.
— Я сожалею о случившемся.
Они вышли на улицу, она вела его.
— Давайте зайдем в парк?
Она уже почти поставила галочку напротив приказа дневника. Они ведь встретились в библиотеке, правда с некоторым опозданием, но это не в счет. Сложнее с поцелуем… Парк подходил для этого больше.
— Я пришла к вам домой, поскольку вас не было в библиотеке, — сказала она, чувствуя, что надо как-то объяснить свое поведение. — Представьте, что могло прийти мне в голову, когда я увидела катафалк. Я просто стояла и смотрела, потом кто-то повел меня в машину. — Она приостановилась. — О, я так рада, что это были не вы, Брайан, — сказала она… Вполне убедительно. Теперь можно было вернуться к неприятному вопросу. — Почему вы скрываете меня от матери?
— Она не любит, когда у меня появляются друзья.
— Но это эгоистично. Вы не можете все время проводить с ней.
— Она нездорова, — еле выдавил он. Он явно не хотел продолжать разговор. Но это не остановило мисс Хоукинс:
— Вы должны отправить ее в дом…
Брайан остановился.
— Но это было бы преступлением…
Она подталкивала его вперед.
— Конечно, это не мое дело, — сказала она, чувствуя совершенно обратное, ведь, по приказу дневника, это уже было ее дело. Но сейчас следовало подбодрить Брайана. Немного.
Они прошли мимо рекламы общества любителей игры в вист. Голова Брайана была все время опущена, поэтому он вряд ли видел объявление.
Мисс Хоукинс подождала еще минуту, а потом спросила:
— Вы играете в карты?
— Да, иногда играю с матерью.
— На следующей неделе состоится чемпионат игры в вист.
— Но мама никогда не выходит из дому.
— А вы не могли бы оставить ее ненадолго?
— Вечером нет.
— Ну, тогда я могла бы навестить вас.
Ее предложение было настолько обескураживающим, что он громко рассмеялся. Теперь настала ее очередь обидеться. В романах такая сцена обычно предшествовала бурной ссоре. Затем по сценарию следовали развязка и примирение. Сначала она обиделась молча. Но он, судя по всему, не заметил ее изменившегося настроения, поэтому она вынуждена была прервать тишину и сказала, на всякий случай добавив в голос нотки извинения:
— Вы так меня расстроили.
Но и слова не произвели никакого впечатления: он продолжал молчать. В угрюмой тишине они подошли к скамейке.
— Присядем? — спросил он. Утвердительные интонации он использовал редко.
Судя по всему, Брайан устал, да и для окончательного выполнения приказа дневника лучше занять удобное положение. Он смахнул перчаткой пыль со скамейки, потом пыль с перчатки сбил о ботинок. И ждал, пока она сядет. Мисс Хоукинс выбрала себе самое выгодное место на середине скамейки, чтобы уменьшить возможное расстояние между ними. Брайан уселся в самый угол. Она продолжала необъявленную ссору. Вдруг ему пришло в голову, как прервать затянувшееся молчание: да, конечно, спасительная литература…. Забыл сдать в библиотеку взятые в прошлый раз книги. Мать, разумеется, будет недовольна, но это оправдает внеочередное посещение библиотеки, например завтра.
— Вы завтра не заняты? — отважился он.
Вопрос порадовал ее, но не следует раньше времени показывать это.
— Вы разве не видите? Я расстроена.
— Простите. — Он явно был огорчен. — Что я могу сделать для вас?
Он тут же пожалел о своем опрометчивом вопросе, опасаясь ее фантазий, которые не в состоянии будет выполнить. Но было поздно. Мисс Хоукинс дождалась. Это был ее шанс.
— Вы можете меня поцеловать.
Редкие и весьма сдержанные ухаживания, которые позволял себе иногда Брайан, предполагали достаточно скромный арсенал средств, и поцелуи точно не входили в их число. Его всегда страшил возможный и логичный финал любовных интриг, поэтому он вынужден был отказывать себе в удовольствии флирта. Он считал все сексуальные отношения притягательно грязными, тогда как поцелуй оставался чистым и целомудренным и находился, в его понимании, скорее в сфере семейных отношений. Поцелуй был абсолютно дозволенным, не имевшим ничего общего с сексуальными домогательствами. Все равно что представить себе святого в воровском логове. Было бы оскорбительно отказать ей в этой невинной просьбе. Поэтому Брайан зажмурил глаза и наклонился, нацелившись заранее в приготовленную для поцелуя щеку мисс Хоукинс. Она же, повинуясь предписаниям дневника, повернула голову так, что поцелуй пришелся точно в губы. Глаза Брайана были предусмотрительно закрыты, а его губы не знали разницы между кожей щеки и ртом. Он выпрямился и открыл глаза.
Дело было сделано. Да еще как удачно! Теперь мисс Хоукинс торопилась подняться. Она спешила домой. Сегодня, без сомнения, был получен самый сложный и изощренный приказ дневника, и, что еще более важно, он виртуозно выполнен только что.
— Я не занята завтра, — миролюбиво ответила она.
— Ну что ж, тогда я буду в библиотеке завтра в три часа дня. Вы придете?
— Да, — ответила она и продолжила: — Может быть, сходим на выставку?
