— Эм…
— Понятно. — Усмехнулась она. — Придет время — увидишь. — Подмигнула Азура. — А пока учись. Развивайся. Набирайся сил. И помни — нам теперь невыгодно тебя бросать. Ты уже слишком засветился. Поэтому — если будет возможность, мы тебя поддержим. — Она серьезно посмотрела ему в глаза. — Ну что, мир?
— Мир, — после минутного раздумья, произнес Макс. Встал. Заглянул сестре в глаза и обнял ее.
— Только не вздумай расплакаться, — ехидно усмехнулась она. — Я тебе не жилетка. — После чего чмокнула его в щечку и, хихикнув, покинула комнату.
Сразу после этого в воздухе что-то щелкнуло, и Арина отмерла.
— Что это было?
— Что конкретно?
— Ты не почувствовал?
— Нет, — спокойно глядя в глаза девушки, произнес Макс.
— Хм. Ладно. Послушай, я не могу уйти. У меня приказ.
— Который я не могу отменить?
— Да.
— Ха. Какой симпатичный мне достался конвоир.
— То есть, ты не будешь сопротивляться? — Настороженно спросила варга.
— А смысл? Тем более, что твоя компания мне приятна. От постоянного надзора я вряд ли отверчусь после вчерашнего. Так что, лучше не противиться, а то еще страшилу какую вместо тебя пришлют, — начал он рассыпаться комплиментами перед покрасневшей девушкой.
Через пару часов
— И как это понимать? — Соргис смотрел на Фриста рассеянным взглядом. — Судя по словам Макса он не может плести заклятия, но в его комнате очевидно произошел большой выброс магической силы. Да и у Арины кто-то заблокировал участок памяти.
— Какой-нибудь почерк силы есть?
— Есть, но я такой не видел никогда.
— Может быть, какой-нибудь Бог заходил в гости?
— Делать ему больше нечего, нежели болтаться по всяким болтунам, — раздраженно бросил Соргис. — Ситуация выходит из-под контроля. Тебе не кажется?
Глава 10
— Молодой человек, — Архимаг и ректор Сальдорской Академии строго посмотрел на Макса, — нам нужно с вами серьезно поговорить.
— Я слушаю вас самым внимательным образом, — ответил барон, стараясь подражать интонации голоса и мимики Архимага.
— Службой безопасности Империи на вас заведено дело по подозрению в Демонологии и несанкционированной практики Темной магии.
— То есть, я спас караван, а на меня завели дело и собираются судить? — Удивленно вскинул брови Макс.
— Именно по тому, что вы спасли караван Академии и мэтра Фриста мы с вами и беседуем в столь комфортной обстановке, — произнес Архимаг, буравя взглядом молодого барона. — Даже несмотря на определенную настойчивость Службы безопасности и ордена Света, который особо настаивал на выдачи вас ему для дознания.
— Уважаемый мэтр Эдвин, — чуть подумав сказал Макс. — В тех краях, где я вырос нет никаких представительств ордена Света и вряд ли они откроются, так как о нем ходят самые невероятные слухи. И если из них правда хотя бы десятая часть, то я даже не знаю, как вас отблагодарить, — с особенным выражением произнес Макс и вежливо поклонился, с легким ужасом вспоминая застенки в том проклятом замке.
— Вот как? Интересно. И что же у вас говорят про орден? — Вмешался мэтр Соргис.
— Что эта организация глубоко верующих людей, настолько, что злые языки называют их фанатиками. А основной их целью слухи провозглашают борьбу со всем тем светлым и добрым, что есть в нашем мире. С наукой, техникой, магией и так далее.
— Вы только их адептам этого не говорите, — искренне улыбнулся Архимаг. — Хотя, во многом ваши оценки весьма точны в отношении деятельности этой организации.
— Ну что вы, мэтр, это не я, это слухи, — сказал молодой барон, скромно потупив взгляд.
— Конечно, — кивнул с улыбкой Эдвин. — Впрочем, вернемся к нашим делам. Что вы знаете о демонах?
— Не так много, мэтр, — произнес Макс. — Смертные, но жить могут тысячелетиями. Могущественные настолько, что могут путешествовать между мирами. У нас не живут и предпочитают не задерживаться, ссылаясь на то, что наш мир умирающий. Очень умные. Лукавы. Но крайне трепетно относятся к долгу и клятве. Если пообещали или чувствуют личную ответственность — в лепешку разобьются, но сделают все от них зависящее.
— И все?
— В общих чертах, да, — пожал плечами Макс.
— А то, что они порождения тьмы вы не знаете?
— Эта деталь, как мне кажется, надумана. По крайней мере, ни одного доказательства в ее пользу я не встречал.
— Вы разве не в курсе, что четыреста восемьдесят девять лет назад на просторах Серых Пустошей завершилась страшная война?
— В курсе. Но демоны-то тут при чем?
— Как причем?! — Аж вскочил Соргис. — Вы разве не знаете, что именно они сыграли ключевую роль в тех битвах, собрав обильную жатву жизней? Это ли не доказательство их темной натуры?
— Допустим. — Покладисто кивнул Макс. — Но я не могу понять — зачем им все это было нужно. Сами демоны в делах людей не любят участвовать, тем более, воевать за них. Вообще. Они себя считают высшими существами и в дела людей вмешиваются только тогда, когда им что-то нужно и без них они не смогут справиться. Самоцель — уничтожение человека для демона абсурдна. Вот вы, стремитесь убивать мух в лесу? Вот. И люди для демонов примерно в таком же статусе находятся, что для вас мухи. Если они сражались на стороне людей, пожиная кровавую жатву, значит, им за это что-то посулили. И поверьте — очень существенное. Не удивлюсь, что души погибших.
— Но ведь они убивали десятками тысяч!
— Они выполняли договор. И в этом ключе — порождение тьмы не они, а те, кто этот договор им предложил. Поэтому, полагаю, не стоит перекладывать ответственность с больной головы на здоровую. Демоны — это демоны. Считайте их одной из рас. Плохой ли, хорошей ли — не важно. Тьма, уважаемые мэтры, она всегда внутри любого из нас. Задумайтесь — убивать ради торжества добра и света. Вам это не кажется абсурдным?
— Вы утрируете, — строго сказал Эдвин.
— Отнюдь. Просто какие-то не очень чистоплотные существа спекулируют на страхах многих людей, и это дает им власть над толпой и личное могущество. Покайтесь грешники! Судный день придет! Зло не дремлет! Ууу… — нарочито покривлялся Макс.
— Хорошо, — Архимаг едва сдерживал улыбку. — Макс мне сказали, что вы потеряли возможность создавать плетения. Это так?
— Да. Но, думаю, скоро болезнь отступит.
— То есть, на момент битвы с Анжи вы не могли создавать плетения? — Уточнил Соргис.
— Совершенно верно, — с предельно честными глазами ответил молодой барон, само собой умолчав о том, что это не могло помешать созданию пентаграммы призыва. Ведь в этом случае все обвинения Службы безопасности снимались, а его самого самое большое — ставили «на карандаш».
