– К седьмому часу этого безвредного и вовсе даже не болезненного капания на голову кто-то тут вышел из себя и пытался разбить доставший его до самых печенок бочонок. Похоже, психика у него ни к черту, раз всего лишь от звуков настолько перенервничал, – гоблин потрепал суккубу по щечке. Судя по тому, как та затравленно обнажила клыки, в ближайшем будущем Тимон рисковал заработать еще пару-тройку глубоких укусов. – А ты девочка ничего, умная. Быстро сообразила, что длительного воздействия тебе не выдержать, и то ли с двадцатой, то ли с тридцатой попытки загнала себя в медитативный транс. Спасибо за возможность отдохнуть и выспаться. Правда, вода все равно уже заканчивалась, и перерыв нам пришлось бы делать так или иначе по техническим причинам.
– Ни к чему было с ней цацкаться! – рявкнул паладин и со злости саданул матрасом по полу, подняв целое облако пыли. – Каленым железом, и все дела!
– Во-первых, это неэстетично и может повредить ее нежную кожу, которую будет крайне сложно восстановить. А зачем мне портить такую хорошую игрушку, с которой я даже не успел еще толком позабавиться? – гоблин отпустил демоницу, взирающую на него с крайне затравленным видом. – Ну а во-вторых, я слышал, что суккубы любят боль и страдания. Причем не только причинять. Скажи, маленькая моя, это правда? А то, может, в качестве поощрения надо дать этому брутальному мускулистому паладину возможность сделать с тобой хотя бы часть того, что он хочет? Квалифицированных палачей у нас уж, извини, нет, придется фанатичными воинами света обходиться.
– Хватит издеваться! – взорвалась демоница, стуча от злобы длинным тонким хвостом по полу и кутаясь в обрывки какой-то старой одежды, выданной ей при заселении в камеру. – Перестань! Ты мерзкая гниль под копытами Огненной Орды! Букашка перед лицом вечности! Топливо для нашей ярости и гнева! Аааа!
Сложенные за спиной крылья суккубы с хрустом изогнулись назад, почти выломавшись из суставов. Взвывшая от боли демоница выгнулась дугой, стремясь хоть как-то облегчить боль.
– Я задал тебе вопрос, весьма простой вопрос, – мягко заметил гоблин, и переплетение кожи и тонких костей начало в прямом смысле слова скатываться в трубочку. Сначала медленно, но с каждой секундой деформация крыльев нарастала. – И пока еще не услышал на него ответа.
– Схватка с сильным врагом – это боль! Тренировки – это боль! Магия – это боль! Чем больше ты можешь вынести, тем выше поднимешься и тем меньше будешь терпеть! – кричала суккуба, отчаянно дергаясь. – Вся наша жизнь боль, лишь полюбив ее, можно добиться успеха! Хватит! Пожалуйста!
– У тебя ничего не сломано – так, пара легких растяжений, максимум вывихов, – заметила эльфийка, когда демоница сложила крылья и прижала их к бокам, чтобы они служили ей дополнительной защитой и не мешали вжиматься в стену. – Будь иначе, движения не были бы такими естественно-автоматическими. Значит, ты плохо умеешь терпеть.
– Да, я слаба! – ощерилась пленница. – Иначе меня бы никогда не отдали в игрушки смертному чародею, пускай даже весьма перспективному! Не могу снести ударом кнута голову латнику вместе со шлемом! Валюсь с копыт от усталости, когда ненадолго подчиняю чье-то сознание! Не в силах найти себе достойного покровителя, поскольку они всегда выбирают тех, кто лучше меня, и оставляют без внимания жалкую неудачницу! Довольны?!
– Ну, что-то такое я и подозревал, когда смог тебя скрутить за тридцать секунд, даже серьезно не ранив при этом, – сказал гоблин. – Но не расстраивайся, не всем же быть великими героями или там ужасными злодеями. Никчемные трусливые плаксы тоже нужны, хотя бы для создания контраста. – Тимон без всякого сострадания прошелся по чувствам пленницы. – Ладно, вижу, на конструктивную работу ты настроилась. Уже хорошо, что мне не пришлось тащить сюда разнообразный пыточный инвентарь и мучиться, находя твои слабые места и болевые точки. Итак, начнем с проверки. Как зовут дитя, родившееся на свет от связи верховного хана Огненной Орды архидемона Сакромонда и человеческой женщины?
– Что-о?! – вопль паладина мог быть услышан не только на улице, но даже и за пределами поселка.
– Как?! – немногим тише закричала Фиэль Златокудрая.
– У первого из повелителей есть наследник?! – суккуба тоже не смогла сдержать удивления. – Точно?!
– А чему вы все так удивляетесь? – не понял гоблин, обводя их взглядом. – Найдите мне хоть одну причину, чтобы архидемон начал страдать целибатом. Ну, кроме смерти и насильственной кастрации какими-нибудь Божественными Ножницами Великой Мести.
При этих словах Фиэль вздрогнула. Ее тыловую часть кто-то начал весьма ощутимо поглаживать. Впрочем, паладин был на виду, а значит, виновник определился мгновенно. Проблема в том, что он уже развернулся обратно к суккубе и требовательно заглядывал ей в глаза, вынуждая отвечать. Возмущаться в такой ситуации было бы… не совсем правильным. Допрос после подобного точно оказался бы нарушен и весьма серьезно. Кто знает, удастся ли в следующий раз так надежно вывести пленницу из равновесия. Тем более, Златокудрая не готова была выставить домогательства гоблина к своей персоне на публику. Особенно такую, которую она не может заткнуть приказом или стрелой. Паладина она могла не любить, причем весьма сильно, но устранять его было бы безумием.
– Э… не знаю таких, – несколько неуверенно пробормотала суккуба. – И никогда не задумывалась о личной жизни архидемонов. В гаремы ханов Огненной Орды меня даже уборщицей не возьмут, о месте наложницы и мечтать-то глупо. Туда вообще посторонних не пускают!
Фиэль взглянула на гоблина:
– А ты-то тогда откуда о наличии ребенка знать можешь, если свежие вести из гаремов архидемонов широкого распространения не имеют?
И тут же стиснула зубы. Невидимые пальцы слегка поменяли область своего исследования и теперь медленно поднимались вверх по ногам и уже почти добрались до коленей.
– Лжешь, собака! – паладин оказался категоричен в своих суждениях.
– Ну почему сразу лгу? – усмехнулся гоблин. – Просто строю разные гипотезы. Ведь не может же такого быть, чтобы архидемон при расширении своих владений не побаловал себя новыми наложницами и не получил соответствующего результата. В противном случае я его как личность совсем уважать перестану. – Гоблин возвел глаза к низкому потолку: – Все! Больше ни о чем меня не спрашивайте! Второй вопрос. Скажи мне, скромная развратница…
Златокудрой стало тяжело стоять. По весьма личным причинам. Надетое с утра белье стремительно сдавало свои позиции и непонятно каким чудом вообще еще держалось на своем месте. Впрочем, в роли чуда, скорее всего, выступал все тот же телекинез, удерживающий предводительницу отряда мстителей от конфуза. Чтобы дать понять гоблину всю неуместность его действий, эльфийка положила коротышке руку на плечо и со всей силы, как физической, так и магической, сжала пальцы. Даже в высасывающей ману тюрьме, благодаря имеющимся запасам энергии, волшебница могла бы подобным усилием раскрошить плотное полено или чьи-то кости. Однако одежда Тимона даже не помялась, поскольку на расстоянии волоска от нее невероятно нахального гоблина прикрывал незримый щит.
