— Вы еще никогда не говорили со мной о войне настолько прямо.
— Я знаю. Но и на это есть свои причины. Лимбинский союз считает, что у меня есть указания сверху, от британского командования. Если они узнают, что я действую на свой страх и риск, они не будут опасаться меня. Поэтому сегодня, если вас кто-то спросит, вы — подполковник Дейли из Северного шанского гарнизона, расквартированного в Маймио, представитель мистера Хильдебранда, суперинтенданта Шанских княжеств.
— Но саубва Монгная видел, как я играл на рояле.
— Ему все уже известно, и он согласился сохранить нашу тайну. Мне нужно убедить остальных.
— Вы не сказали мне об этом раньше, до поездки, — сказал Эдгар. Он чувствовал нарастающее раздражение.
— Вы бы не поехали.
— Простите, доктор. Я не могу этого сделать.
— Мистер Дрейк.
— Доктор, я не могу. Мистер Хильдебранд...
— Мистер Хильдебранд никогда об этом не узнает. Вам не нужно ничего делать, ничего говорить.
— Но я не могу. Это мятеж. Это...
— Мистер Дрейк, я. надеялся, что после почти трех месяцев, проведенных в Маэ Луин, вы меня поймете, вы мне поможете. Надеялся, что вы не такой, как другие.
— Доктор, есть разница между моей верой в то, что музыка способна поддерживать мир, и подписанием несанкционированных соглашений, или выдаванием себя за других, и тем более неповиновением Ее Величеству. Существуют правила и законы...
— Мистер Дрейк, вы впервые проявили неповиновение, когда вопреки указаниям приехали в Маэ Луин. Теперь вы считаетесь без вести пропавшим, возможно, даже находитесь под подозрением.
— Под подозрением! В чем?..
— А как вы думаете, как они отнеслись к вашему столь долгому отсутствию?
— Я не хочу разгадывать никаких загадок. Теперь я должен как можно быстрее вернуться в Мандалай, — он судорожно сжал поводья.
– Отсюда, мистер Дрейк? Сейчас вы не можете повернуть назад. И я знаю так же хорошо, как и вы, что вы не хотите возвращаться в Мандалай. Эдгар рассерженно помотал головой:
– Вы за этим позвали меня в Маэ Луин?
Было уже темно, и он вглядывался в лицо доктора, тускло освещенное огоньком сигары. Ее кончик вспыхнул.
– Нет, мистер Дрейк, я позвал вас, чтобы настроить фортепиано. Но ситуация меняется. Мы в конце концов на войне.
– И я иду в битву безоружным.
– Безоружным? Вряд ли, мистер Дрейк. Вы же со мной. Не стоит недооценивать мою значимость в этих краях.
Пони Эдгара прядал ушами, пытаясь отогнать москитов, вьющихся вокруг его головы. Их жужжание было единственным звуком, нарушающим тишину.
Впереди на дороге раздался крик. К ним приблизился верховой.
— Бо Hay, мой милый друг! — воскликнул Кэррол.
Человек слегка поклонился не сходя с лошади.
— Доктор Кэррол, все князья уже собрались вместе со своими отрядами. Ждут только вас.
Кэррол посмотрел на настройщика, Эдгар смотрел на него не отводя взгляда. Легкая улыбка скользнула по губам доктора. Эдгар снова накрутил на пальцы поводья, лицо его было спокойным. Кэррол взял в руки шлем и надел его на голову, застегнув под подбородком, как солдат. Он вынул изо рта сигару и швырнул, она оставила в воздухе огненный след. Он свистнул.
На какой-то момент Эдгар остался посреди дороги один. Потом, тяжело вздохнув, вытащил изо рта сигару и бросил ее на землю.
Они галопом неслись по дороге, пролегающей между каменных утесов. Вдалеке виднелся свет факелов. Они миновали наспех сооруженную баррикаду и караульных, чьи смутные силуэты едва различались. Вскоре дорога пошла вверх, и они подскакали к форту, скрытому в темной роще.
Форт со всех сторон бы огорожен бамбуковым частоколом. У стены стояло несколько привязанных слонов. Караульные приветствовали всадников своим оружием. Доктор с Эдгаром и их провожатым остановились у ворот в частоколе, где стоял часовой с факелом. Он с подозрением оглядел вновь прибывших. Эдгар разглядывал форт. Тропа вела к строениям, где он заметил еще людей и различил в неверном свете факелов отблески копий, сабель, винтовок.
— Кто там? — шепотом спросил он.
— Войска князей. Каждый саубва привел свой отряд.
Бо Hay, стоявший рядом с ними, сказал что-то на шанском. Караульный подошел и взял за поводья их пони. Англичане, спешившись, вошли за ограду.
Войдя на территорию форта, Эдгар почувствовал какое-то движение вокруг, и на мгновение ему показалось, что они попали в ловушку. Но никто к ним не приближался. Люди склонялись перед доктором — волна поклонов сопровождала их. Обнаженные спины блестели от пота, бряцало оружие.
Доктор шел быстро, и Эдгар догнал его только в дверях. Когда они поднимались по ступенькам, он обернулся, еще раз оглядел спины воинов, ощетинившийся частокол и лес за ним. Трещали сверчки. У Эдгара в голове эхом отдавалось лишь одно слово. Человек у входа назвал Кэррола не доктором и не майором, а «бо» — это шанское слово, которое, как было уже известно Эдгару, употребляется при обращении к высокопоставленным военачальникам. Кэррол снял шлем и засунул под мышку. Они вошли внутрь помещения.
Некоторое время они стояли в темноте, пока глаза не привыкли к ней и не начали различать смутные фигуры. Там было несколько князей, сидевших полукругом. Они были одеты в лучшие одежды, которые Эдгар только видел в Бирме. Костюмы расшиты драгоценностями и походили на одеяния кукол, танцевавших на йоктхе пве, — на блестящие куртки с парчовыми воланами на плечах, на головах их были короны, формой напоминающие пагоды. Сидящие о чем-то разговаривали, но когда Эдгар с доктором вошли, все разговоры тут же смолкли. Кэррол повел Эдгара к двум свободным подушкам. Позади каждого из князей стояли другие люди, почти незаметные при тусклом свете маленьких светильников.
Кэррол с Эдгаром сели, в комнате была все та же тишина. Потом один из князей, уже пожилой, с аккуратно расчесанными усами, произнес длинную речь. Когда он наконец замолчал, Кэррол что-то ответил ему и показал на настройщика. Эдгар расслышал: «Дэйли, подполковник, Хильдебранд», но больше не понял ничего.
Когда выступление Кэррола было закончено, начал говорить другой князь. Доктор повернулся к Эдгару.
— Все в порядке, подполковник. Вас встретили благожелательно.
Беседа началась, и вскоре для Эдгара ночь потерялась в сверкании драгоценных камней и сиянии свечей, в певучих звуках незнакомого языка. На него начала накатываться дремота, так что все окружающее стало совсем похоже на сон. «Сон внутри сна, — сказал он себе, и его веки начали медленно опускаться, — возможно, я не просыпался с самого Адена». Свечи в причудливых подсвечниках не могли освещать пол, и князья вокруг него словно плыли по воздуху. Кэррол обращался к нему только, когда возникала пауза в разговоре, но это случалось редко:
