Эдгар старался избегать и капитана Далтона. Вечером накануне отъезда посыльный доставил ему приглашение от Далтона, который снова звал его в клуб «Пегу». Он вежливо отказался, сославшись на усталость. На самом деле, ему хотелось увидеться с Далтоном, поблагодарить его за гостеприимство, сказать, что он не держит на него зла. Но вместе с тем мысль о том, что придется снова оживить в памяти случившееся, приводила его в ужас. Он чувствовал, что сейчас их с капитаном ничто не связывает, кроме того кошмарного момента, и увидеть капитана означало снова пережить этот момент. Поэтому он отклонил приглашение, а капитан не стал больше звать его, и хотя Эдгар убеждал себя, что всегда сможет повидаться с Далтоном, когда будет возвращаться обратно через Рангун, он знал, что на самом деле не сделает этого.
Утром в день отъезда к его двери подали экипаж, в котором он отправился на железнодорожную станцию, а там пересел на поезд, направляющийся в Проме. Пока происходила посадка, он оглядывал платформу, заполненную суетящимися людьми. Среди них он увидел кучку ребятишек, пинающих скорлупу кокосового ореха. Его пальцы рефлекторно нащупали одинокую монетку, которую он держал в кармане. Ее Эдгар сохранил со дня охоты: символ неуместной щедрости, напоминание об ошибке и своей ответственности — словом, талисман.
В тот день, когда все потянулись из леса прочь, плача и стеная, унося с собой тело мальчика, Эдгар заметил на земле монетку, оставшуюся лежать в пыли, там, где оставило свой отпечаток детское тело. Он решил, что ее никто не заметил, и поднял просто потому, что она принадлежала мальчишке и было бы неправильно бросить ее здесь, на краю леса. Он не знал, что ошибается, о монетке вовсе не забыли и не проглядели ее в суматохе: в солнечных лучах она блестела, как чистое золото, и каждый ребенок видел ее и жаждал заполучить. Но всем было известно то, чего пока не знал он, хотя об этом мог бы ему рассказать любой носильщик, сейчас грузивший на поезд ящики. «Самые сильные талисманы, — мог бы он ему сказать, — те, что достаются по наследству: вместе с талисманом человек наследует и судьбу его предыдущего владельца».
В Проме его встретил офицер местного районного штаба и проводил к причалу, где он сел на маленький пароходик Речной флотилии Иравади, который к тому времени, как Эдгар вступил на борт, уже выпускал пар. Эдгару показали его каюту, иллюминатор которой выходил на левый берег реки. Каюта была маленькой, но чистой, и его опасения по поводу предстоящего плавания были значительно развеяны. Когда он разобрал вещи, он ясно ощутил, что пароходик отчалил. Эдгар подошел к окошку, чтобы посмотреть на удаляющийся берег. Но все мысли его были об охоте, и он почти ничего не увидел в Проме, кроме каких-то рассыпающихся руин и многолюдного портового рынка. Теперь, на реке, он почувствовал облегчение, как бы свою отделенность от жарких людных улиц Рангуна, от гибели ребенка. Эдгар вышел на палубу. На пароходе были и другие пассажиры — несколько военных и пара пожилых итальянцев, которые отправились повидать мир. Все только новые лица, никто из которых не знал о происшествии. И он принял волевое решение оставить переживания позади.
С середины реки можно было мало что разглядеть, поэтому он присоединился к военным, игравшим в карты. Вначале Эдгар не решался подойти к ним, помня о высокомерной манере держаться многих офицеров, которых он видел на корабле по пути из Марселя. Но эти были простыми призывниками, и, заметив, что он один, они сами пригласили его присоединиться к ним, а он за это поделился с ними новостями о футбольных матчах, потому что даже новости месячной давности для Бирмы казались свежими. На самом деле о спорте он знал немного. Когда-то он настраивал инструмент владельца лондонского спортивного клуба, и тот иногда давал ему бесплатные билеты на матчи. По совету Кэтрин перед отъездом он освежил в памяти некоторые результаты матчей, чтобы, говоря ее словами, «поддерживать разговоры и знакомиться с людьми». Внимание и энтузиазм, с которым солдаты выслушивали его новости, принесли ему чувство удовлетворения. Они вместе пили джин, смеялись и называли Эдгара «хорошим парнем». Он подумал о том, как, должно быть, счастливы эти молодые люди, однако и они тоже наверняка видали всякие ужасы, но сейчас они так радуются историям о футбольных матчах двухмесячной давности. И он тоже пил джин с тоником, который, как шутили солдаты, «прописал доктор», потому что содержащийся в нем хинин помогает при малярии.
Эдгар задавал солдатам множество вопросов: «Видел ли кто-нибудь Твет Нга Лю? Велика ли территория, которую он контролирует? Правдивы ли слухи о его жестокостях?» На это солдаты отвечали, что разбойничий вожак остается неуловимым и только шлет своих посланников и что мало кому удавалось видеть его воочию, даже мистеру Скотту, государственному управляющему Шанских княжеств, о чьих успехах в завоевании дружбы с местными племенами, например качинов, ходят легенды. И да, слухи о его зверствах совершенно верны, один солдат своими глазами видел людей, распятых на вершинах скал, прибитых к рядам Х-образных крестов. Что до территории, которой он заправляет, никто этого в точности не знает. Сообщалось, что саубва Монгная, трон которого он узурпировал, загнал его далеко в горы. Но многие считают, что это отступление не имеет большого значения. Ходят слухи о его сверхъестественных способностях, татуировках и амулетах, а его талисманах, которые он носит под кожей, наводят на всех страх.
Наконец, когда бутылка джина почти опустела, солдат прервал свой рассказ и поинтересовался, зачем «хорошему парню» знать так много о Твет Нга Лю? Приятное головокружение, ощущение, что рядом товарищи, близкие ему люди, перевесило соображения конфиденциальности, и Эдгар рассказал им, что он едет настраивать рояль у некоего майора медицинской службы по имени Кэррол. Услышав имя доктора, остальные картежники остановились и дружно уставились на настройщика.
— Кэррол? — воскликнул один из них с явным шотландским акцентом. — Черт побери, я не ослышался? Я точно слышал имя Кэррола?
— Да, а что? — спросил Эдгар, удивленный такой реакцией.
— Что? — рассмеялся шотландец и повернулся к своим товарищам. — Нет, вы это слышали? Мы уже три дня тащимся на этом корыте, расспрашивая этого парня про футбол, и только сегодня он говорит нам, что он — друг самого доктора. — Все засмеялись и начали чокаться.
— Ну, не то чтобы друг, ну... но... — возразил Эдгар. — Но я не понимаю. Почему вы так взволнованы? Вы с ним знакомы?
— Знакомы с ним? — расхохотался военный. — Да он — такая же легендарная личность, как Твет Нга Лю. Черт, да он так же знаменит, как сама королева. — Опять звон стаканов, опять джин.
— На самом деле? — спросил Эдгар, подавшись вперед. — Я не знал, что он настолько... известен.
Возможно, многие офицеры, из тех, с кем я встречался, и знакомы с ним, но мне не показалось, что многим он так уж нравится.
— Потому что по сравнению с ними он чертовски хорош. Настоящий человек дела. Понятно, что он им не нравится, — и снова раздался смех.
— Но вам он нравится.
— Нравится? Да любой солдат, которому пришлось служить в Шанских княжествах, обожает этого ублюдка. Если бы не Кэррол, я бы сгинул где-нибудь в этих вонючих джунглях во время драки с какой-нибудь кровожадной шайкой шанов. Одному Богу известно, как он это делает, но я клянусь, это он спас мою бедную задницу. Если бы в Шанских княжествах началась настоящая война, не прошло бы и нескольких дней, как все мы болтались бы в петлях.
