— Не здесь, — ответил Далтон. — Последний раз, когда мы начали стрелять птиц, крестьяне подняли жуткий шум. Белые цапли — герои мифа об основании Пегу. Стрелять их — дурной знак, дружище.
— Глупое суеверие, — фыркнул Уизерспун, — я думал, что мы уже достаточно окультурили их, чтобы они позабыли о своей вере.
— Как видите, нет. Но лично я предпочел бы заняться охотой на тигра, чем потерять утро, вступая в перебранку с каким-нибудь местным вождем.
Уизерспун хмыкнул, словно вкладывая в этот звук некий определенный смысл. Однако ответ Далтона, похоже, убедил его. Они поехали дальше. Вдалеке люди закидывали в воду рыбачьи сети, похожие на спирали, с невидимых на таком расстоянии веревок сыпались искрящиеся аркады брызг.
Они ехали примерно с час. Болота начали уступать место густому кустарнику. Солнце уже изрядно припекало, и Эдгар чувствовал, как по его груди сбегают струйки пота. Он почувствовал облегчение, когда тропа свернула в густой лес. Сухой солнечный жар сменился липкой влагой, наполнившей воздух. Через несколько минут их встретили бирманцы, один из которых ускакал вперед. Пока он разговаривал с военными, Эдгар, ехавший сзади, осматривался кругом. В детстве он читал много историй об исследователях джунглей и мог долгие часы предаваться фантазиям, представляя сочащиеся нектаром цветы, стаи страшных хищников, скрывающихся в чаще. «Наверно, это какие-то другие джунгли, — подумал он, — здесь слишком тихо и слишком темно». Он вглядывался в глубину леса, но сквозь сплетенные лианы мог видеть не дальше пяти ярдов.
Наконец мужчины прекратили обсуждать что-то между собой. Эдгар был слишком рассеян, чтобы следить за нитью разговора. Его очки запотели, он снял их и вытер краем рубашки, но как только водрузил обратно на нос, они тут же запотели снова. Пришлось снять их вновь. После третьей попытки решено было оставить очки на месте, и он смотрел теперь на лес через плотный слой влаги, покрывший стекла.
Впереди Далтон закончил разговор с бирманцем.
— Все в порядке, — крикнул он остальным и развернул лошадь, топтавшую своими копытами переплетенные ветви подлеска. — Я поговорил с проводником. Он сказал, что ездил в ближайшую деревню и расспросил жителей о тигре. Его видели как раз вчера, он растерзал их лучшую свиноматку. Вся деревня в ужасе, один из местных прорицателей заявил, что это тот самый тигр, который утащил и съел ребенка два года назад. Поэтому они организовали собственную охотничью партию, намереваясь прогнать его из джунглей. Они сказали, что мы можем попытать счастья. В последний раз его видели в трех милях к северу отсюда. Или же, сказал он, мы можем отправиться южнее, в болота, где много диких кабанов.
— Я тащился сюда не затем, чтобы палить по свиньям, — возразил Фогг.
— Я тоже, — поддержал его Уизерспун.
— Мистер Дрейк, — обратился к нему Далтон, — а вы что скажете?
— О, я вообще не собираюсь стрелять. Я не попаду и в жареную свинью, даже если она будет лежать передо мной на столе, не то что в дикого кабана. Вам решать.
— Ну, я уже много месяцев не охотился на тигра, — сказал Далтон.
— Значит, решено, — заключил Уизерспун.
— Только смотрите, куда стреляете, — сказал Далтон. — Не все, что движется в джунглях, будет тигром. И, мистер Дрейк, будьте осторожны, здесь полно змей. Не хватайтесь ни за что, похожее на ветку, прежде чем не убедитесь совершенно, что у нее нет клыков. — Он ударил лошадь пяткой в бок, и все последовали за ним, петляя по лесу.
Растительность стала еще гуще, и они часто останавливались, ожидая, пока первый всадник разрубит лианы, преграждающие тропинку. Казалось, что больше растений свисает сверху, чем растет на земле, все это переплеталось, цепляясь друг за друга, и старалось добраться до солнечного света. Пышные эпифиты, орхидеи, кувшинчики цеплялись за большие деревья, бахрома корней свешивалась с веток, пересекавших небо над тропинкой. Эдгару всегда нравились сады, и он гордился тем, что знает латинские названия растений, но здесь он напрасно пытался найти хотя бы одно, которое было бы ему знакомо. Даже деревья были чужими, массивными, их слоноподобные стволы поддерживались плоскими корнями-подпорками, достаточно большими, чтобы спрятать за своей стеной тигра.
Они ехали еще с полчаса и наткнулись на развалины какой-то небольшой постройки, которая была почти скрыта за переплетенными древесными корнями. Англичане проехали мимо, не задержавшись. Эдгар хотел окликнуть кого-нибудь, чтобы спросить, что это, но его спутники были уже слишком далеко. Бирманцы, ехавшие позади, тоже заметили руины. Один из них, у которого в руках была небольшая цветочная гирлянда, быстро спешился и положил ее у основания разрушенной стены. Эдгар обернулся, не останавливая коня. В просвете, образованном стеблями с листьями, плотно сплетенными друг с другом, он увидел, как бирманец поклонился, но картина тут же исчезла, лианы полностью заслонили обзор. К тому же конь Эдгара устремился вперед.
На повороте он едва не врезался в офицеров, ехавших впереди. Все собрались под большим деревом. Далтон и Уизерспун шепотом спорили о чем-то.
— Всего один выстрел, — говорил Уизерспун. — Нельзя же упустить такую шкуру. Клянусь, мне хватит одного выстрела.
— Говорю тебе, вполне может быть, что уже за нами наблюдает тигр. Выстрелишь сейчас — и ты наверняка испугаешь его.
— Глупости, — сказал Уизерспун. — Тигр и без того напуган. А я вот уже три года не могу добыть хорошей обезьяньей шкуры, всегда они оказываются слишком старыми, а единственную хорошую шкуру, которая у меня была, испортил неумелый скорняк.
Эдгар попробовал разглядеть на высоком дереве того, о ком они спорили. Вначале он не увидел ничего, кроме листьев и побегов. Но затем он заметил какое-то шевеление, и над кустом эпифита показалась маленькая головка молодой обезьяны. Эдгар услышал рядом с собой звук передергиваемого затвора, и снова голос Далтона:
— Говорю тебе, брось это, — да и обезьяна, видно, наверху почуяла, что что-то не так, подтянулась на ветви и прыжками понеслась прочь. Уизерспун поднял винтовку, и Далтон в последний раз попытался удержать его:
— Не стреляй, черт побери! — наверху обезьяна сделала прыжок, но Уизерспуна было уже не остановить, последовала вспышка из ружейного ствола, раздался грохочущий выстрел. На короткое мгновение наступила тишина. Сверху, оттуда, где была обезьяна, на землю посыпались какие-то растения. А потом Эдгар услышал другой звук, похожий на тихое шебуршание. Взглянув вверх, он увидел падающую вниз фигурку, темневшую на фоне листвы и едва проступающего сквозь нее неба. Казалось, обезьяна падала очень медленно, это напоминало птичий полет: тельце животного переворачивалось в воздухе, откинутый хвост развевался. Он стоял, словно пригвожденный к месту, и смотрел, как обезьяна пролетела мимо него и с шумом упала в кусты меньше чем в трех футах от его лошади. Последовала долгая пауза. Наконец Далтон чертыхнулся и послал лошадь вперед. Один из бирманцев соскочил с седла, подобрал обезьяну и передал ее Уизерспуну, чтобы тот проверил шкуру, сейчас запачканную кровью и грязью. Тот кивнул бирманцу, и он кинул обезьяну в полотняный мешок. Потом Уизерспун ударил пятками коня, и весь отряд отправился дальше. Эдгар, ехавший последним, смотрел на мешок, болтавшийся на боку лошади, где лежало маленькое тельце, мелькающие лесные тени пробегали по ткани, заляпанной кровью.
