Я застонала.
— В такую рань!
Организм уверял меня, что на часах еще только полтретьего ночи.
— Пора привыкать к французскому времени.
Я сползла с кровати, бормоча слова, которые Поппи благодушно пропустила мимо ушей. Когда через сорок минут я пришла на кухню, одетая и накрашенная, на столе меня поджидали яблочный пирог и большая кружка капуччино.
— Ешь скорей, — сказала Поппи, пододвинув мне выпечку. — Пока ты была в душе, я заскочила в булочную на углу. Впереди трудный день, нам понадобится много сил.
— Спасибо! — Я откусила пирог и от восторга вытаращила глаза. — Объедение!
— Ага, только поосторожнее с ним, не то за месяц наберешь десять фунтов, — предупредила Поппи, робко улыбнувшись и погладив себя по животу, — Да-да, я не понаслышке знаю!
Я рассмеялась.
— Эмма… ты не обидишься, если я предложу тебе одеться чуточку иначе?
— Э-э… нет, — растерянно проговорила я и осмотрела свою одежду — темно-серый костюм со строгой розовой рубашкой.
Чем Поппи не угодил мой внешний вид?
— Костюм у тебя… — она покачала головой, — слишком деловой. В Париже любят наряжаться, но здешние женщины делают это очень тонко и со вкусом.
— А-а… — протянула я, вдруг почувствовав себя дурой. В этом костюме я всегда казалась себе сильной и успешной. Разве я выгляжу неженственно? Юбка-карандаш должна подчеркивать мои бедра. — И как мне одеться?
— Посиди-ка тут, — улыбнулась Поппи.
Через десять минут она переодела меня в узкие черные брюки, которые только-только распаковала, и бледно-розовую блузку с кружевным воротничком — ее Поппи достала из собственного гардероба. Еще она одолжила мне черный черепаховый обруч: им я убрала назад непокорные светлые волосы.
— Вуаля! — Поппи отступила, чтобы полюбоваться делом своих рук. — Сейчас нанесем тени на тон светлее, губы и щеки подрумяним — будешь вылитая француженка!
Для завершения образа Поппи мастерски повязала мне на шею тонкий шарфик. Должна признать, перемены в облике приятно меня удивили.
— Я действительно похожа на француженку…
— Чудесно выглядишь! — Поппи засияла от гордости. — Ну, идем?
Наша контора размещалась в старом доме, стоявшем позади музея Орсе; по словам Поппи, этот музей с работами импрессионистов понравится мне куда больше, чем необъятный Лувр. Даже снаружи он выглядел потрясающе. С удовольствием взяв на себя роль гида, Поппи рассказала, что до Второй мировой здесь был железнодорожный вокзал. Я почти воочию увидела, как толпы парижан высыпают из этого длинного, богато украшенного здания, протянувшегося на несколько кварталов вдоль Сены. Двое огромных стеклянных часов показывали время, отбрасывая блики на тротуар.
— Вот мы и пришли, — сказала Поппи у входа в старое офисное здание за музеем.
Узкий коридор привел нас к широкой двери, покрытой сусальным золотом. Поппи открыла ее ключом, и мы шагнули внутрь.
— О! — удивилась я, когда включился свет.
Я-то думала, что у пиар-агентства такой знаменитости, как Гийом Риш, контора будет покрупнее. В кабинете едва уместились два больших письменных стола, один из которых явно принадлежал Поппи: он был завален бумагами, фотографиями и книжками по практической психологии.
Второй стол был немного меньше, и возле него ютился не плюшевый вращающийся стул, а обычный, с твердой спинкой. Рядом на стене висела черно-белая фотография Эйфелевой башни, а на пустом столе одиноко маячил монитор.
— В выходные прогуляемся по магазинам и украсим твое рабочее место, — предложила Поппи, когда я села. Она пихнула меня в бок и добавила: — Все равно тебе надо обновить гардероб!
Я улыбнулась и закатила глаза. Очевидно, подруга решила, что мои прежние наряды никуда не годятся.
— Раньше у меня была напарница, — тихо сказала Поппи, поглядев на пустой стол и отвернувшись, — но она уволилась.
— Из-за чего? — спросила я, не понимая, как можно было отказаться от работы с Гийомом Ришем.
— Потом расскажу. Да и не важно. Теперь мы с тобой вместе, Эмма. Я уже говорила, что пропадаю без помощницы?
Первые три дня все шло гладко. Вероник, наша заказчица из «KMG», уехала из города по делам, поэтому наше знакомство с ней состоялось бы только на следующей неделе. Не встретила я и Гийома, хотя несколько часов подряд пускала слюнки на его точеную фигуру и обворожительную мордашку, листая фотографии. Сам же он, по словам Поппи, заперся в каком-то парижском отеле и писал музыку.
— До презентации ты непременно с ним познакомишься, — заверила меня Поппи. — Просто «KMG» просит его не беспокоить, пока он творит.
Я прочитала несколько буклетов о «KMG», подписала стопку бумаг по трудоустройству (чтобы не было заминок с французскими законами, меня наняло американское подразделение «KMG») и помогла Поппи написать пресс-релиз о новом альбоме Гийома, «Риш», который мы (несколько сентиментально) обозвали «лиричной одой Парижу и любви».
Поппи также посвятила меня в планы студии касательно лондонской презентации, за которую отвечали исключительно мы с ней. Мероприятие намечалось грандиозное: сто с лишним журналистов слетятся в Лондон из Америки, Великобритании, Ирландии, Австралии и Южной Африки, включая несколько англоязычных репортеров высокого класса из Европы. В пятизвездочной гостинице «Ройял Кенсингтон» мы с Поппи устроим двухдневный медийный банкет, состоящий из торжественного приема, концерта и пятиминутных интервью для каждого журналиста — так произойдет официальный релиз дебютного альбома Гийома Риша на английском языке.
Первый сингл должен был прозвучать на радио уже через неделю, так что к моменту презентации вокруг нашей звезды поднялось бы достаточно шума.
— Этот мальчик — просто золото, — однажды сказала Поппи, когда мы с ней просматривали фотографии, пытаясь выбрать две для обложки буклета. — В него влюблены миллионы женщин!
На самом деле к тому времени я тоже влюбилась в Гийома. Судя по фотографиям из «Пипл», «Хэллоу» и «Мод», у него были густые темные волосы, темно-зеленые глаза, широкие плечи и идеально ровные черты лица, какие бывают разве что у статуй Микеланджело, а не у нормальных живых людей. Женщины всего мира сходили с ума по Гийому, и его разрыв с Дион Деври только их раздразнил. Но действительно ли его музыка была так хороша, как твердила мне Поппи?
В четверг я получила ответ на свой вопрос. Когда мы уже собирались домой, нам доставили свеженький диск с первым синглом Гийома — песней «Город света». Мы нетерпеливо вставили его в проигрыватель. Поппи еще не слышала окончательной версии сингла, зато побывала на сессиях звукозаписи, поэтому и была в таком восторге от музыки Гийома.
А я слышала ее впервые.
Песня, которую Гийом написал сам, была чарующе прекрасна. Поппи оказалась права: музыка напоминала одновременно «Coldplay» и Джека Джонсона, возможно, с толикой Джеймса Бланта, но при этом Гийому удалось найти собственное звучание.
