Провожатые отвели меня по нескольким коридорам в небольшой кабинет за почтовым отделением Эйфелевой башни, где я познакомилась с двумя охранниками, задержавшими Гийома.
— Где? — устало спросила я.
Ухмыльнувшись, один из них указал на закрытую дверь.
— Bonne chance, mademoiselle, — пожелал он мне удачи.
Когда дверь открылась, на несколько секунд я замерла на месте, не в силах пошевелиться.
В маленькой полупустой комнате на пластиковом стуле сидел Гийом — совершенно голый, если не считать красных выцветших трусов с широкой белой полоской на талии. Гийом непринужденно скрестил ноги и читал потрепанную книжицу «Страх и ненависть в Лас-Вегасе». Вдобавок ко всему на нем был черный цилиндр) а рядом со стулом стояла черная трость с белым набалдашником.
— Allons-y, — поторопил меня охранник.
Я сглотнула и вошла в комнату. Дверь зловеще хлопнула за моей спиной, и Гийом поднял голову. Несколько секунд он пытался меня опознать, а потом заморгал и улыбнулся.
— О, bonjour, Эмма! — весело поздоровался он, как будто я пришла в его личный пентхаус, а не в комнату охраны Эйфелевой башни. — Чудесно выглядишь!
Я попыталась не краснеть — и не пялиться на его обнаженное тело.
— Гийом, что ты здесь делаешь?!
— Я не виноват, Эмма, — пожав плечами, ответил он, коснулся цилиндра и лениво встал.
Я отвернулась. Да, передо мной было самое красивое мужское тело на планете, но ведь это не имело значения, так?
— Ну конечно, ты, как всегда, ни в чем не виноват, — мрачно сказала я и протянула Гийому пакет. — Будь добр, оденься.
Гийом сначала посмотрел на меня, потом взял пакет и заглянул внутрь.
— Эмма! Ты принесла мне одежду! Как мило с твоей стороны. А я ничего тебе не принес. Грубиян!
Он радостно улыбался, как будто не видел в сложившейся ситуации ничего дурного.
— Да, а я просто ангел. Что ты вообще тут делал? — окинув его взглядом, пробормотала я.
Гийом недоуменно на меня посмотрел.
— Исполнял танцевальный номер, Эмма.
— Танцевальный?!
— Ну да. Хочешь взглянуть?
— Неособенно.
Гийом ухмыльнулся и покачал головой.
— Эмма, ну где твоя тяга к приключениям?
— Понятия не имею. А где твоя одежда? Он пропустил мой вопрос мимо ушей.
— Я просто хотел понять, каково быть Фредом Астером. Ты же американка, должна оценить, а?
С этими словами он бросил пакет на пол и подобрал трость.
— Гийом…
Он поднял руку.
— Не мешай творческому процессу, Эмма. Гийом закрыл глаза, вдохнул, выдохнул, прошептал:
«Дзен», и в одних трусах и цилиндре принялся отбивать чечетку. Босиком.
— Have you seen the well-to-do…
[17]
— громко запел он, размахивая тростью.
Я в ужасе наблюдала, как Гийом скачет из стороны в сторону по крохотной комнатке, машет тростью, козыряет и вертится вокруг меня, пока он не пропел последнюю строчку: «Puttin' on the Ritz!»
Несколько секунд я молчала. Гийом стоял передо мной на коленях, держа цилиндр в одной руке, а трость в другой. Он поднял на меня взгляд, полный надежды, и я поняла, что от меня ждут аплодисментов.
Вместо этого я покачала головой.
— Ты точно ненормальный.
Гийом надулся и небрежно уронил трость с цилиндром на пол.
— Эмма, я всего лишь развлекаюсь…
Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
— Чудесно, Гийом. Будь так любезен, оденься и позволь мне все уладить. Иначе следующий танец ты исполнишь в местной тюрьме.
— А я хотел, чтобы ты станцевала со мной «Щека к щеке»… Мой любимый номер у Астера.
— Как-нибудь в другой раз. А теперь, пожалуйста, одевайся!
Гийом явно огорчился, но послушно взял пакет, достал из него рубашку и пожал плечами.
— Как скажешь, Эмма, — грустно произнес он и начал одеваться.
Я чуть помедлила (не каждый день видишь самого красивого мужчину на планете в нижнем белье!), вышла из комнаты и спросила начальника охраны. Тот предложил мне сесть и подозвал к столу двух охранников.
— Прошу меня простить, — сказала я после того, как представилась и извинилась за свои скудные познания во французском. — Объясните, пожалуйста, что произошло.
На ломаном английском начальник поведал, как один из охранников, выйдя утром на смену, обнаружил голого Гийома в комнате рядом с южной опорой. Служба безопасности понятия не имеет, как он туда пробрался, потому что с 2001 года охрану Эйфелевой башни значительно усилили. Храпящего Гийома не могли разбудить несколько минут; затем певца отвели в комнату охраны, где он и начал отбивать чечетку.
— Все твердил, что он Фред Астер, — добавил один охранник, почесав голову. — А потом начал петь про помидоры и картошку…
[18]
— Тогда я догадался, что он не простой бродяга, — перебил его начальник, заговорщицки наклоняясь ближе ко мне, — а Гийом Риш! Очень большой знаменитость Франции!
Я вздохнула.
— Да. И вы должны понимать, что этот инцидент может сильно навредить его репутации.
Начальник переглянулся со своими подчиненными.
— Я так подумал, — кивнул он и заговорил тише: — Потому мы и хотим… договориться.
— Договориться?
Его глазки забегали из стороны в сторону.
— Oui. Можем сделать маленький… как это?.. обмен! И тогда мы забудем этот случай. Мы еще не вызвали полицию.
— Хорошо… — протянула я, не совсем понимая, что имеется в виду под «обменом». — Но ведь полиция наверняка знает, что здесь что-то стряслось, верно? Там на улице целая орава журналистов.
— Oui, — сказал начальник охраны, — Мы можем объяснять, что это недоразумение. Скажем, что у Гийома Риша есть право здесь находиться.
— Правда?
— Oui. Если мы договоримся.
Он потер руки и подмигнул.
— И если он обещает надеть штаны, — буркнул один охранник.
— И больше не танцевать, — добавил второй.
Все дружно закивали.
Тут до меня дошло.
