— Сейчас.
Мистер Бакл говорил так тихо, что порядком уставшему Тобиасу пришлось напрячь свой слух.
— Он знает, что мы видели его шрамы.
— Очень хорошо, — сказал Тобиас. — Ничего страшного в этом нет.
— Он действительно беглый каторжник, сэр, и поэтому думает, что это очень плохо для него. Он считает, что ему грозит смертельная опасность.
— Я дал ему слово и буду молчать. Скажите ему об этом.
— Да, сэр, — неуверенно ответил Перси Бакл, теребя края котиковой шапки, лежавшей у него на коленях.
— Итак, — быстро продолжил Тобиас, — и это все?
— И да, и нет, сэр. Теперь как быть с горничной при кухне. Она тоже знает этот секрет.
— Горничная знает, что он беглый каторжник?
Перси Бакл мучительно сжал руки.
— Вы рассказали это горничной?
— Не все, мистер Отс.
— А она рассказала ему, — спросил Тобиас, повышая голос, — что вы и я видели, когда он снял рубашку?
— У нее не было дурных намерений, — почти неслышно прошептал Перси Бакл.
— Хорошо, — продолжил Тобиас. — И это расстроило вашего Мэггса?
— Я бы не сказал, что расстроило, — перебил его мистер Бакл.
— А что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что он в ярости.
— Из-за меня. Не так ли?
— Он сделал горничную заложницей, сэр.
— Горничную?
— Он запер ее в моем кабинете, сэр. Чтобы она не делилась сплетнями с остальной прислугой, но, Бог его знает, как он там с ней обращается.
Тобиас Отс в этот момент увидел свою свояченицу. Она стояла в дверях в длинной белой ночной рубашке из муслина. Она улыбалась.
— О, вы дома, мистер Отс?
— Да, как видите, мисс Уоринер. — Он чуть приподнялся на диване.
— Вы не забываете смотреть на часы?
— Конечно, нет. Я скоро освобожусь.
— Да, конечно, поскорее. Улыбнувшись, она ушла.
— Итак, мистер Бакл?
— Он взял мою шпагу, сэр, — продолжил Перси Бакл, — и приставил ее к моему горлу. — Маленький мистер Бакл, оттянув ворот сорочки, показал красную царапину на своей птичьей шее.
Тобиас Отс смотрел на бакалейщика и презирал его за сломанные зубы и двусмысленную улыбку.
— Мистер Бакл, — поднялся он с дивана, — мы все это хорошенько обсудим сегодня же после полудня.
— Он уверен, что горничная расскажет все остальной прислуге, — мистеру Спинксу, миссис Хавстерс, мисс Мотт. Он приказал мне не выпускать их из дома.
Тобиас тяжело вздохнул и снова сел.
— И вы сделали, как он сказал?
— Миссис Хавстерс завтра хочет навестить своего брата и поднимет немалый шум, если кто-то помешает ей уйти. Я попробовал объяснить это мистеру Мэггсу. Не могу же я посадить ее в клетку. Но когда я сказал ему это, он пришел в дикую ярость, именно тогда он ранил меня в шею. А вот с горничной теперь он глаз не спустит. Она будет сидеть взаперти с утра и… — Он беспомощно умолк и отвернулся.
— Ради Бога, мистер Бакл, пожалуйста, не плачьте.
— Простите, сэр. Я не хотел беспокоить вас, но подумал, что лучше рассказать вам все до того, как я пойду на Боу-стрит
[15]
.
— Боу-стрит? Но вы укрывали в своем доме беглого каторжника! Вы не можете идти на Боу-стрит. Вы с ума сошли?
— Тогда сами вызовите полицию.
— Нет, нет, мистер Бакл. Теперь уже поздно это делать.
Перси Бакл замотал головой, как лошадь, которая не хочет, чтобы ее взнуздали.
— Тогда заберите его, сэр, — закричал в отчаянии старик. — Пожалуйста, приходите и заберите его к себе, в ваш дом.
— Вы сами настаивали, чтобы он остался у вас, — сурово напомнил ему Тобиас.
— Вы не можете заставить меня, — сопротивлялся Перси Бакл.
— Скажите мне, — ухмыляясь, спросил Тобиас. — Вам когда-нибудь посвящали книги, мистер Бакл? Кто-нибудь?
— Какая связь между этим и, скажем, ценой на яйца?
— Мистер Бакл, пожалуйста, успокойтесь. А что, если вы вернетесь к мистеру Мэггсу и скажете ему, что я лично гарантирую ему полное молчание в четырех стенах?
— Он не поверит мне.
— Скажите ему, что отныне в вашем доме вводится карантин, и ни единая живая душа не войдет в него и не выйдет. Разве это не обрадует его?
— Вы запрете мою экономку? Моего дворецкого? Сэр, прошу прощения, от этого все станет еще хуже!
Тобиас пока еще не знал, как он это сделает, но был глубоко уверен, что ему удастся.
— Если вы передадите ему то, что я вам сказал, тогда на книге, которую я сейчас пишу, в один прекрасный день будет стоять ваше имя.
Мистер Бакл ответил не сразу.
— Мое имя?
— Да.
— Где?
— Где? — необдуманно переспросил Тобиас. — Вы собираетесь торговаться со мной, сэр?
— А почему бы мне не поторговаться с вами? — с дрожью в голосе от обиды возразил бакалейщик. — Вы заставили меня нарушить закон.
— Ваше имя будет на обложке, над названием книги, — объяснил Тобиас Отс, снизив тон. — Я напишу так: «Моему другу Перси Баклу, Литератору и Покровителю искусств, без чьей помощи эта книга никогда бы не была написана». Ну, как? Правда, красиво?
— Когда меня крестили, то назвали Персивалем.
— Да, да, Персиваль. — Тобиас положил руку на костлявый локоть бакалейщика. — Я зайду к вам вечером. Вы к тому времени все ему расскажете. А текст посвящения я напишу и дам вам, чтобы вы заранее ознакомились с ним. Потом мы вместе все обсудим.
Перси Бакл позволил ему проводить себя сначала до двери гостиной, а затем хозяин заботливо помог гостю спуститься по ступеням парадной лестницы на тротуар.
Наконец Тобиас Отс тихо запер за ним дверь на засов. Наведавшись в кухню и убедившись, что миссис Джонс еще не вернулась, Тобиас снова запер дверь кухни и поспешил наверх к Лиззи.
Глава 37
Мистер Бакл не расстался с привычками и манерами мелкого торговца. Обычно он был скромен и порой даже подобострастен. Теперь же, узнав о том, что Мэггс не только заточил в темницу Мерси, его «Доброго собеседника», но и завладел его письменным столом, он не на шутку разгневался. Негодование подогревалось еще и тем, что он не мог выразить его из-за запрета на любой вид общения с прислугой.
Он внимательно присматривался к Мерси, ища каких-либо следов насилия, и хотя ничего не обнаружил, все же не успокоился.
