- А вот этого, граф, я вам не скажу, даже если вы приведете сюда полк драгун и батарею тяжелых пушек, - мстительно сказала княжна. - Вы не кажетесь мне достаточно умным человеком, чтобы понять мои доводы. Вы ведь торопитесь поскорее составить отчет государю и получить очередную побрякушку на ваш блестящий мундир, не так ли? Желание вполне понятное, но должна вас предупредить, что вы находитесь в шаге от того, чтобы бесповоротно испортить свою карьеру.
Стеблов сделал губами "пфуй!" и поднялся с томным изяществом завзятого царедворца; Граф Бухвостов тоже вскочил, не переставая огорченно вздыхать и старательно прятать глаза.
- Позвольте откланяться, княжна, - холодно сказал Стеблов. - Я подумаю над вашими словами, а вы как следует обдумайте мои. Разлука наша будет недолгой, как это ни прискорбно для вас. Если угодно, я дам вам совет: спасти вас может только личное письмо на высочайшее имя с мольбой о прощении. Мне кажется, что, принимая во внимание ваш нежный возраст, неопытность и обрушившиеся на ваши хрупкие плечи ужасы войны, а также то, что вы остались без родительского попечения, государь не будет к вам слишком суров.
- Первым, что примет во внимание государь, - так же холодно и резко сказала княжна, - будет моя полная невиновность, а вторым - нелепейшая ошибка, которую вы, сударь, совершаете сейчас, идя на поводу у тех, кто состряпал эту гнусную клевету. Этим вы компрометируете то самое высочайшее имя, коим так часто козыряете и которое, по вашим словам, вы здесь представляете. Не смею более вас задерживать. До свидания, Федор Дементьевич.
Стеблов вышел, раздраженно звеня шпорами, прямой, как печная труба в мундире. Граф Бухвостов задержался и, робко подойдя к княжне, сказал, по-прежнему пряча глаза:
- Ах, Мария Андреевна, Мария Андреевна! Поверьте, мне так жаль!.. Но что я мог поделать?
- Успокойтесь, Федор Дементьевич, - сказала ему княжна. - Надеюсь, вы не верите в эту чепуху? Ведь не верите, правда?
- Вы еще так молоды, - со вздохом сказал граф. - Бывает, знаете ли, такая чепуха, от которой после всю жизнь не отмоешься. Я-то не верю, но вот граф Стеблов, похоже, не испытывает никаких сомнений. Я постараюсь, конечно, его переубедить, но уж очень резко вы с ним обошлись, не надо бы так с государевым-то посланником... Вот если бы был у вас какой-нибудь могущественный покровитель! Ах, не вовремя, не вовремя умер наш князь Александр Николаевич! Он бы не допустил этакого поругания своего имени.
- Я могу обратиться за помощью и поддержкой к светлейшему князю Михаилу Илларионовичу, - задумчиво сказала княжна.
- К Кутузову?!
- Да, к Кутузову. Он знает меня, знает, чем я занималась на неприятельской территории, зачем путешествовала с уланами, и каковы мои заслуги перед отечеством. Не беспокойтесь, граф, я тоже могу постоять за честь своего имени.
- Так поезжайте, дитя мое! Поезжайте, не медля ни минуты! Если вам нужна моя помощь, вам стоит только сказать...
- Благодарю вас, граф. Помощь мне не требуется. Вот разве что... Не могли бы вы как-то воспрепятствовать графу Стеблову, если ему вздумается снарядить за мною погоню? Я понимаю, что прошу о невозможном, но все-таки...
Граф Бухвостов бросил на нее быстрый испытующий взгляд.
- Как раз в этом ничего невозможного нет, - осторожно сказал он. Если только вы невиновны... Да нет, о чем это я! Простите меня, княжна. Право, этот индюк со шпорами совершенно забил мне голову своей чепухой. Ведь я вас с пеленок знаю! Конечно, вы невиновны, и я вам помогу. Командир драгунского полка, что квартирует у нас в городе, мой старинный приятель, товарищ детских игр. Ему будет достаточно моего честного слова, и погоня, даже будучи посланной за вами, никогда вас не найдет.
- Благодарю вас, Федор Дементьевич. Благодарю от всего сердца и целиком полагаюсь на вас.
- Поезжайте с богом, княжна, - прослезившись, сказал старый граф. - Я сделаю все, что в моих силах, и даже более того.
Он пошел было прочь, на ходу утирая глаза, но в дверях остановился и, обернувшись всем телом к Марии Андреевне, сказал:
- Но мне-то, мне вы скажете, кто написал эти письма?
- Непременно, - ответила княжна. - Непременно расскажу, милейший Федор Дементьевич, но не сейчас, а после, когда все это закончится. Если останусь жива, - добавила она, подумав.
Граф горестно покивал и вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь. Оставшись одна, княжна упала на диван и, наконец, дала волю душившим ее слезам. Выплакавшись, она сердито утерла глаза, встала и, всегдашним спокойным тоном кликнув Дуняшу, велела ей собрать дорожный сундучок.
Глава 13
Ночь застала ее в дороге, верстах в тридцати с лишним от Москвы. К вечеру похолодало, и снова пошел снег, на сей раз с резким ветром, который, как нарочно, дул навстречу, словно находился в сговоре с графом Стебловым и тем человеком, который написал анонимку. Лицо этого человека всю дорогу стояло у княжны перед глазами, то и дело меняя, выражение: то дружески улыбаясь, то озабоченно хмурясь, то гордо поджимая губы и вскидывая красивый, твердо очерченный, истинно мужской подбородок. Глядя на это лицо, невозможно было поверить, что этот человек способен на все те низости, которые, как подозревала княжна, он совершил за не столь продолжительное время их знакомства. Время от времени, убаюканная мерным раскачиванием кареты, княжна впадала в чуткий полусон, и тогда это лицо снилось ей и даже разговаривало с нею. Просыпаясь от толчков, когда колеса ее экипажа попадали в выбоины, княжна не могла вспомнить ни слова из этих разговоров, но звук знакомого голоса помнился ей отчетливо - бархатный, густой, как у оперного актера, жирный, самоуверенный и, казалось, даже слегка лоснившийся от долгого употребления.
Все, что княжна пережила с момента вступления французов в ее усадьбу под Смоленском и смерти старого князя, теперь представало перед нею в совершенно новом свете, заставляя ее кусать губы от огромного разочарования, негодования и стыда. Все это время ее водили за нос, как несмышленую девчонку, каковой она, несомненно, и являлась на самом деле. Многое из того, что не было осмыслено и понято ею ранее, теперь виделось ясно и отчетливо, как сквозь сильное увеличительное стекло. Точно так же путник, поднявшись на вершину горы и глядя на пройденный им путь, видит все ненужные повороты, извивы и петли, которые казались необходимыми и естественными, пока он брел по равнине. Он видит завалы и рогатки, нарочно устроенные кем-то посреди гладкий, прямой, как стрела, тропы, для того, чтобы сбить его с верного пути; он видит даже спину этого "кого-то", торопливо скрывающуюся в овраге, и ему не терпится взглянуть этому человеку в лицо.
У княжны было что сказать пану Кшиштофу Огинскому при встрече. Копия анонимного письма, столь любезно врученная ей графом Стебловым, находилась при ней. Правда, по поводу вероятности этой встречи княжну одолевали сильнейшие сомнения: она не думала, что пан Кшиштоф будет искать случая увидеться с нею.
