Когда я села в машину, это чувство еще владело мной, и я, дотронувшись до его руки, сказала:
— Харольд, я люблю тебя.
Подавая машину назад, он взглянул в зеркало заднего вида и произнес:
— Я тоже тебя люблю. Ты заперла дверь?
И в этот момент у меня промелькнула мысль: нет, что-то у нас не так.
Харольд, позвякивая ключами от машины, говорит:
— Я еду вниз купить что-нибудь к обеду. Бифштексы подойдут? Хочешь чего-нибудь особенного?
— У нас кончился рис, — вовремя вспоминаю я и со значением киваю в сторону мамы, стоящей ко мне спиной. Она смотрит из кухонного окна на решетки, увитые бугенвиллеей. Харольд скрывается за дверью, я слышу приглушенный шум мотора и потом, когда машина трогается с места, — хруст гравия.
Мы с мамой остаемся в доме одни. Я начинаю поливать цветы. Мама, привстав на цыпочки, разглядывает список, прикрепленный к дверце холодильника.
В списке стоят наши имена — Лена и Харольд, и под ними перечислено, что каждый из нас купил и сколько это стоило:
Лена
Курица, овощи, хлеб, брокколи, шампунь, пиво $19.63
Мария (уборка + чаевые) $65
Бакалея (см. список) $55.15
Петуния, земля для цветов $14.11
Проявка пленок $13.83
Харольд
Покупки для гаража $25.35
Покупки для ванной $5.41
Покупки для машины $6.57
Осветительные приборы $87.26
Гравий для дорожки $ 19.99
Газ $22.00
Техосмотр $35
Кино и обед $65
Мороженое $4.50
Так обстоит дело на этой неделе. Харольд уже истратил почти на сто долларов больше, поэтому я должна буду перевести на его счет что-то около пятидесяти долларов.
— Что здесь написано? — спрашивает мама по-китайски.
— Да ничего особенного. Просто мы за всё платим пополам, — я стараюсь ответить как можно небрежнее.
Мама смотрит на меня и хмурится, но ничего не говорит. Снова принимается изучать список, на этот раз более внимательно, водя пальцем по каждой строчке.
Мне неловко: я ведь знаю, что она там видит. Хорошо хоть, ей неизвестна вторая половина — наши споры. В процессе бесконечных обсуждений мы с Харольдом достигли некоего соглашения и решили не включать в список личные расходы, такие как тушь, лосьон для бритья, лак для волос, лезвия, тампоны или тальк для ног.
Когда мы расписывались, он настоял, что сам заплатит за регистрацию. Фотографировать я позвала своего приятеля Роберта. На вечеринку, которую мы устроили в нашей квартире, каждый гость принес шампанское. При покупке дома мы договорились, что наши доли в ежемесячной выплате кредита будут рассчитываться пропорционально нашим доходам и что мне будет причитаться соответствующий процент от нашей общей собственности, — так записано в брачном контракте. Поскольку Харольд платит больше, ему принадлежит право решать, как должен выглядеть дом. У нас просторно, в комнатах нет ничего липшего — он называет это «обтекаемым стилем», — и все вылизано до блеска, чтобы «не прерывать линию», хотя я и не стала бы жертвовать уютом ради порядка. Что же касается отпусков, когда мы выбираем вместе, то и платим пополам. Остальные оплачивает Харольд, например в качестве подарка ко дню рождения, Рождеству или какой-нибудь годовщине.
Мы ведем чуть ли не философские споры относительно вещей с неоднозначной принадлежностью, вроде моих противозачаточных таблеток; либо по поводу домашних приемов: кто берет на себя расходы, если приглашенные — его клиенты и одновременно мои друзья по колледжу; или из-за кулинарных журналов, на которые я подписываюсь, а он их тоже читает; но просто от скуки, а не потому, что сам бы их для себя выбрал.
И мы до сих пор не пришли к согласию относительно Миругея, кота — заметьте, ни нашего, ни моего, а просто кота, которого Харольд купил мне в подарок на день рождения в прошлом году.
— Как! Ты и за это платить?! — изумленно восклицает моя мать. Я пугаюсь, думая, что она прочитала мои мысли про Миругея. Но потом вижу, что она показывает на слово «мороженое» в списке Харольда. Мама, должно быть, помнит тот случай с пожарной лестницей, на которой она нашла меня, дрожащую и измученную, сидящую над коробкой с переработанным в моем организме мороженым. С тех пор я его не выношу. И тут я с ужасом понимаю: Харольд до сих пор не заметил, что я никогда не ем мороженого, которое он приносит домой каждую пятницу.
— Почему ты это делаешь?
В мамином голосе звучит обида, как будто я повесила этот список специально, чтобы ее задеть. Я раздумываю, как бы ей это объяснить, припоминаю слова, которые мы с Харольдом когда-то произносили: «Таким образом мы избежим ложной зависимости… Мы равны… Любовь без обязательств…» Но мама никогда не поймет этих слов.
Поэтому я говорю ей совсем другое:
— Сама не знаю. Мы начали так делать еще до того, как поженились. И почему-то до сих пор не прекратили.
Вернувшись из магазина, Харольд начинает разводить огонь. Я разбираю покупки, кладу бифштексы в маринад, варю рис и накрываю на стол. Мама сидит на высоком табурете у гранитной стойки бара и пьет кофе, который я для нее сварила. Она поминутно вытирает донышко чашки бумажными салфетками, вытаскивая их из рукава своего свитера.
Во время обеда беседу поддерживает Харольд. Он рассказывает о своих планах по дальнейшему обустройству дома: сделать стеклянную крышу, посадить вдоль дорожек тюльпаны и крокусы, вырубить сумах, пристроить новое крыло, облицевать ванную комнату плиткой в японском стиле. Потом он убирает со стола и ставит тарелки в моечную машину.
— Кто готов приступить к десерту? — спрашивает он, открывая морозилку.
— Я сыта, — говорю я.
— Лена не может кушать мороженое, — говорит мама.
— Похоже на то. Она всегда на диете.
— Нет, она никогда не кушать его. Она не любит.
Харольд улыбается и недоуменно смотрит на меня, как бы ожидая перевода того, что сказала мама.
— Эта правда, — говорю я ровным голосом. — Я ненавидела мороженое почти всю свою жизнь.
Харольд смотрит на меня так, будто я тоже говорила по-китайски и он ничего не понял.
— Нда… А я-то думал, ты просто стараешься сбросить лишний вес… Ну ладно.
— Она стать такая худая, что ты не видеть ее, — говорит мама. — Она исчезать как привидение.
— Что верно, то верно! Хорошо сказано! — восклицает, рассмеявшись, Харольд; он успокаивается, решив, что мама любезно старается его спасти.
После обеда я кладу чистые полотенца на постель в комнате для гостей. Мама сидит на кровати. Комната обставлена в спартанском вкусе Харольда: двуспальная кровать с белым, без рисунка, бельем и белым одеялом, натертый деревянный пол, полированное дубовое кресло и пустые серые стены.
