Ежегодные выборы, которые состоялись в конце марта, стали самыми ожесточенными в истории острова, ведь на этот раз на карту было поставлено действительно очень многое. Теперь для любого властолюбца Спиналонга представляла более лакомый кусочек, чем раньше, а глава колонии уже не был лишь своеобразным свадебным генералом. Свои кандидатуры выдвинули трое: Пападимитриу, Спирос Казакис и Теодорос Макридакис. В день выборов отдать свой голос пришли почти все совершеннолетние обитатели острова, и даже тяжелобольным, доживавшим свои дни в больнице, было предложено сделать выбор – затем их бюллетени в конверте передали в муниципалитет, где и проходили выборы.
За Спироса Казакиса было подано лишь несколько голосов, а за Макридакиса, к огромному облегчению и удивлению Пападимитриу, – менее сотни. Таким образом, абсолютное большинство голосовавших отдали свой голос за афинянина. Островитяне проголосовали сердцем, однако их выбор был мудр: Макридакис нападал на островную власть отнюдь не просто так, но намного больше для колонистов значили реальные достижения. Теперь Пападимитриу видел, что его усилия оценены по достоинству. Этим выборам суждено было стать одной из поворотных точек в истории острова.
– Уважаемые товарищи по несчастью! – заявил Пападимитриу, выступая перед толпой, которая собралась на площади перед муниципалитетом в вечер после выборов. – Я клянусь, что постараюсь сделать явью ваши пожелания относительно будущего нашего острова.
Незадолго до этого избирательная комиссия закончила во второй раз подсчитывать голоса и объявила результаты выборов.
– Мы уже немало сделали для того, чтобы превратить Спиналонгу в цивилизованное место, – продолжал новый президент колонии, – и в каком-то смысле остров является более приятным местом обитания, чем те города и деревни, из которых мы прибыли. – Пападимитриу указал рукой на деревушку за проливом. – К примеру, у нас здесь есть электричество, а в Плаке – еще нет. В Греции вообще и на Крите в частности многие живут за чертой бедности и даже голодают, тогда как нам голод не грозит. Несколько дней назад из Элунды приплыло несколько лодок: ушей местных жителей достигли слухи о нашем процветании, и они обратились с просьбой дать им еды! Удивительно, правда?
Над площадью прошелестел одобрительный говор.
– Мы перестали быть изгоями, которые просят милостыню, выкрикивая: «Нечист! Нечист!», – вел дальше Пападимитриу. – Теперь люди сами обращаются к нам за помощью.
Он на несколько секунд замолчал, и кто-то из присутствовавших тут же крикнул:
– Ура Пападимитриу!
Когда крики «Ура!» стихли, адвокат закончил выступление:
– Нас всех собрало здесь одно обстоятельство – я о лепре, само собой. И хотя мы можем кое в чем не соглашаться друг с другом, не будем забывать о том, что мы обречены жить рядом. Болезнь пока не отняла у нас жизнь, поэтому давайте сделаем эту жизнь как можно лучше – это должно стать нашей общей целью.
Пападимитриу поднял руку и направил указательный палец в небо – знак победы и торжества.
– За Спиналонгу! – воскликнул он.
Две сотни собравшихся в едином порыве повторили этот жест, и над островом прозвучало:
– За Спиналонгу!
Не замеченный никем, Теодорос Макридакис, сгорбившись, отступил в тень. Он давно мечтал о должности президента, и его разочарование было горьким, как недозрелая оливка.
На следующий день Элпида Контомарис начала упаковывать вещи: вскоре им с Петросом предстояло съехать из дома главы колонии, переселившись в здание, в котором жил Пападимитриу. Элпида давно ждала этой минуты, но на душе у нее было тяжело – настолько тяжело, что даже сложно было ходить по комнатам. С трудом передвигая обезображенные болезнью, еще более непослушные, чем обычно, ноги, она укладывала свои пожитки для переезда. В какой-то момент очередь дошла до содержимого серванта – солдатиков, фарфора и серебряной посуды, которая принадлежала еще ее бабушке. Женщина задумалась, что будет с этими вещами, когда их с Петросом не станет: ни ей, ни мужу некому было передать по наследству все эти предметы.
Ее мрачные мысли прервал тихий стук в дверь.
«Наверное, это Элени», – подумала Элпида.
Хотя Элени была вечно занята в школе, а также выполняла материнские обязанности по отношению к Димитрию, она пообещала после полудня прийти помочь Элпиде – а свое слово женщина держала всегда. Однако когда Элпида открыла дверь, то вместо стройной, с тонкими чертами лица подруги увидела крупного мужчину в темной одежде, тело которого заполнило весь дверной проем. Это был Никос Пападимитриу.
– Добрый день, госпожа Контомарис. Можно войти? – мягко спросил он, заметив, как удивило женщину его появление.
– Да, конечно! – ответила та, отступая в сторону.
– Я пришел сказать одно… – произнес адвокат, остановившись перед Элпидой среди открытых ящиков с книгами, посудой и фотографиями. – Вам незачем съезжать отсюда: я не намерен забирать у вас этот дом. Петрос так много сделал для острова, что я решил оставить дом ему – если хотите, можете назвать это его пенсией. Оставайтесь здесь!
– Но президент колонии всегда жил здесь. Теперь этот дом ваш по праву. Кроме того, Петрос не примет такой подарок.
– Меня не интересует то, что было в прошлом, – ответил Пападимитриу. – Я хочу, чтобы вы жили здесь! И потом, мне не хочется съезжать из дома, который я уже столько времени реставрирую. Пожалуйста, не возражайте! Если каждый останется в своем доме, так будет лучше для всех нас.
Глаза Элпиды заблестели от слез.
– Это так мило с вашей стороны… – пробормотала она, протянув к Пападимитриу руки. – Так мило! Я вижу, что вы говорите искренне, но убедить Петроса будет нелегко.
– У него просто нет выбора! – решительно заявил адвокат. – Теперь я здесь главный. Так что, пожалуйста, распакуйте все эти коробки и расставьте вещи по своим местам. Я зайду позже, чтобы убедиться, что вы все сделали.
Элпида видела, что это не пустые слова: Пападимитриу явно привык добиваться своего. Это было основной причиной того, что его избрали президентом, и, расставляя оловянных солдатиков по местам, женщина задумалась, что же в адвокате так усложняет задачу возразить ему. Безусловно, дело было не просто в его внушительной внешности: крепкое телосложение и симпатичное лицо сами по себе еще никого не убеждали. Пападимитриу использовал другие, более тонкие приемы. Иногда чтобы склонить людей к своей точке зрения, ему достаточно было пустить в ход нужные интонации. В других случаях он достигал цели всепобеждающей логикой – одним словом, адвокатские навыки в полной мере пригодились ему на Спиналонге.
Пападимитриу заявил, что ему пора уходить.
– Пообещайте, что придете к нам на ужин, – сказала Элпида.
Умение готовить всегда было ее сильной стороной: в этом плане ей не было равных на острове. Поэтому такое приглашение мог отклонить разве что глупец. Как только Пападимитриу ушел, Элпида прошла на кухню и приступила к приготовлению своих любимых кефетес, мясных шариков в яично-лимонном соусе, а также ревани, пирога из манной крупы и сиропа.
