Оказавшись в доме, Летфиш стал озираться по сторонам, потом двинулся к книжным полкам. Он провел быструю разведку, затем принялся хватать книги, открывал, смотрел на оборот титула, поглаживал суперобложку, словно устанавливая стоимость экземпляра.
— Виски? — осведомился я, сжимая под мышкой бутылку.
— Как насчет джина с тоником?
— Увы, отсутствует, — вздохнул я.
— Тогда красного вина… Каберне.
— Это можно.
Я налил ему божоле и подал с улыбкой, как бы предлагая заявить протест.
Летфиш явно нервничал. Он все спрашивал, где Бёрджесс. Алисон была наверху, и я не мог начать накрывать на стол. Летфиш никак не желал со мной расстаться.
Этикет требовал от гостя умения понять, что собирается делать хозяин, и либо предложить свою помощь, либо постараться не путаться под ногами. Предполагалось, что все гости знают эти правила. Но Летфиш так свыкся с тем, что принимает он, что оказался никудышным гостем и не понимал, в чем состоят обязанности последнего, не подозревал, сколь необходимо добиваться разумного сочетания противоположностей: стремления помочь и желания удовлетворить свои интересы. Гость обязан проявлять такт, великодушие, интуицию и готовность к содействию. Летфишу всего этого явно не хватало. Он слишком долго играл роль хозяина, отчего стал законченным эгоистом.
Когда наконец появилась Алисон, я представил их друг другу и, принеся необходимые извинения, отправился на кухню. Я бросил креветки в кипящий соус карри, светлый от добавки кокосового молока, и стал мешать ложкой, пока креветки не порозовели. У креветок такое нежное мясо, что стоит зазеваться, и они перевариваются и становятся резиновыми. Я снял кастрюлю с плиты и стал перекладывать креветки в другую посуду.
Когда я вернулся в гостиную, мой гость как заведенный перечислял непривычные американскому уху английские словечки. Видно, я своим «коллектором» выпустил джинна из бутылки, и Летфиш оседлал любимого конька. Эти слова казались ему жутко забавными. По за туманившемуся взору Алисон я понял, что еще немного, и она заявит, что хочет есть.
— Сэм собирает книги, — сообщил я Алисон в надежде сменить тему.
— Пол еще хуже, чем я, — ухмыльнулся Летфиш. — Значит, сегодня мы обедаем с Энтони Бёрджессом? Неплохо, неплохо…
— Я, честно говоря, не большая его поклонница, — сказала Алисон.
— Какие сильные слова! — воскликнул Летфиш.
— Я отлично понимаю силу слов, — отрезала Алисон. — И ничего особенного не сказала. Эти героини Бёрджесса! Они просто кошмарны.
— Я люблю сумасбродных женщин.
— Если бы они были только сумасбродными, их можно было бы пожалеть. Но они жутко противные, — отозвалась Алисон.
— Женщины бывают разные. Это в порядке вещей.
— Но те, кто хочет кое-что отрезать у мужчины, опасны.
— Может, я глуп, но мне книги Бёрджесса нравятся, — сообщил Летфиш.
— Вы меня не поняли, — сказала Алисон с улыбкой, какой пытаются успокоить простака. — Любите его на здоровье, но только не пытайтесь завербовать меня в его поклонницы.
— Я, наверное, реагирую на конечный результат.
— Что бы это могло означать?
— Реагировать в данном случае — это понимать.
— Я имела в виду «конечный результат».
— Вы мне напоминаете мою супругу, — вздохнул Летфиш.
Алисон снова улыбнулась, но улыбка свидетельствовала не о веселье, а об отвращении.
— Вы еще хуже, чем она, — добавил Летфиш.
Глядя на Летфиша в упор, с застывшей улыбкой, словно боясь не сдержаться и прокомментировать последнее замечание, Алисон произнесла:
— Пол говорит, вы юрист…
Этой репликой Алисон явно давала понять, что теряется в догадках, как такой болван в состоянии заниматься столь серьезным делом. Я же решил, что Летфиш говорит как несмышленый ребенок исключительно от волнения.
— Я, так сказать, солиситор, — сказал Летфиш. — Адвокат, хотя мало занимаюсь собственно адвокатской практикой. — Он сделал паузу, чтобы собеседники могли как-то на это отреагировать, но поскольку никакой реакции не последовало, продолжил: — В основном имею дело с налогами, слиянием корпораций, недвижимостью, лицензированием. Теперь уже мы в наших странах не живем замкнутой жизнью. Мы часть единой налоговой и банковской системы.
Он все говорил, а мы с Алисон слушали и думали о своем. Она о том, как хорошо бы поскорее поесть, а я — что, не дай бог, Бёрджесс вообще не появится или сильно опоздает и креветки станут резиновыми оттого, что слишком долго пролежали в горячем соусе. Говоря о своей профессии, Летфиш делался крайне серьезен, но серьезность не добавляла его речи содержательности и лишь наводила скуку.
— Я хочу есть, — брякнула Алисон.
Но Летфиш ее не услышал. Он все твердил свое:
— Я помогаю налаживать работу совместных предприятий по добыче и переработке угля. Эта отрасль в Британии на подъеме, хотя про это пока мало кому известно.
— Могу догадаться почему. — На лице Алисон снова появилась улыбка.
На улице раздался грохот. Судя по всему, одни из мусорных баков опрокинулся и с него слетела крышка. За этими внезапно нарушившими тишину звуками послышалось отчетливое, хотя и приглушенное ругательство.
— Это еще что такое? — испуганно спросил Летфиш.
— Похоже, пришел Бёрджесс.
Не успел Бёрджесс нажать кнопку звонка, как я открыл ему дверь. Он стоял и тер платком свой твидовый пиджак. Волосы его были всклокочены, лицо мокрое от дождя, галстук сполз, а на брючине над коленом виднелись пятно и дырка.
— Ушиб ногу, — сообщил Бёрджесс. Это была типичная черта его героев — и самого автора: с ними вечно что-то случалось. — Какой-то кретин поставил баки на дороге. Когда я жил в Англии, мусорщики сами выносили их из моего сада, а потом приносили назад пустыми.
— Такого больше не увидишь в Англии миссис Тэтчер, — сказал я. — Входите и выпейте виски.
— Отлично. — Бёрджесс вошел, все еще оттирая запачканный пиджак. — Чудный дом. Викторианские окна!.. Очень мило. А вот и привет из Малакки, — заметил он, проходя мимо резного диванчика. — Обязательно взгляну на эти акватинты при дневном освещении. Пол, у вас прекрасный дом! А мы живем в жуткой хибаре, хотя и пытаемся привести ее в порядок. — Он столкнулся лицом к лицу с Летфишем. — А вы кто будете?
Не успел я открыть рот, как Летфиш выпалил:
— Я, так сказать, из числа ваших фанов!
— Боже мой! Какое жуткое слово! — поморщился Бёрджесс. — Фан. Фанатик. Кошмар!
— Тогда, если угодно, я из числа ваших читателей.
— Уже лучше, — произнес Бёрджесс, жуя губами.
Он все еще не высох после дождя, не опомнился от падения, никак не мог сосредоточиться, и, наверное, его ослепил яркий свет в доме, куда он попал с темной зимней улицы. Он спотыкался, он заикался, и я подумал, что, похоже, он уже успел прилично выпить. Бёрджесс тем временем продолжал свое безостановочное движение, переходя из комнаты в комнату.
