– Жена хочет, чтобы мы переехали в стандартный коттеджный поселок, – пояснил Владимир Иванович, – а я хотел построить дворец. Но теперь и сам отказался от этой мысли. Хотя, думаю, жители Медовки меня бы поддержали: свалка рядом с поселком никому не нужна, все на нее жалуются. Но если судьба этого не хочет, то против нее я не пойду.
– А если это и не судьба вовсе, а какие-нибудь ваши враги или конкуренты? – спросил Венечка.
– Претендующие на эти развалины? Ну нет, какие там могут быть конкуренты? Старых имений в области действительно много, да и разногласия всегда можно решить полюбовно. Я же не получал ни предложений, ни угроз.
– Все понятно, – сказал Ромка и поднялся. – Ну что ж, тогда мы пойдем. Желаем вам скорейшего выздоровления.
– Спасибо вам за все, – проникновенно сказал Левицкий и открыл кошелек. Должно быть, собирался отблагодарить их за свое спасение. Но Артем его быстро остановил:
– Пожалуйста, только не надо нам никаких денег. Мы не за этим к вам приезжали.
– Ну, как знаете. Если что, я всегда к вашим услугам.
– А вот это учтем, – проговорил Ромка и на всякий случай занес в свой мобильник номера телефонов Левицкого и его жены.
Друзья еще раз сказали хозяевам квартиры «до свидания» и заспешили к метро.
– Я так и не поняла, что это было, несчастный случай или нападение, – сказала Лешка, шагая по плавящемуся от жары асфальту.
– Если бы не след, я бы думал, что он напоролся на дверцу, – отозвался брат.
– А нечистая сила следов не оставляет, значит, это был человек, – задумчиво произнес Венечка и вытер лицо носовым платком. – Но если у него нет врагов, то кто мог на него напасть?
– Левицкий бизнесмен, причем очень богатый, раз может построить дворец, и потому у него просто не может не быть врагов. И чтобы свести с ним счеты, они могли поехать за ним не только в Медовку, но и куда угодно. Он о них или не знает, или, скорее всего, не захотел нам говорить, – сказал Артем.
– Может, и так. И все же мне почему-то кажется, что это как-то связано с усадьбой, – заявил Ромка.
– Это на тебя так Колян действует, – махнула рукой Лешка.
Из Москвы до Медовки друзья добирались привычным путем – на электричке. И первыми, кого они увидели на платформе, когда сошли с поезда, были Колян и Сашка с Машкой.
– Эй, привет, а что это вы здесь делаете?! – закричал Ромка.
– Встречаем мою подругу, Лизу. Забыл, что ли? Я ведь вам сто раз о ней говорила, – сказала Машка. – Мы думали, что она приедет с этой электричкой, а теперь придется ждать следующую. Может, останетесь с нами?
Но Ромка покачал головой:
– Нет, мы не можем, нас ждут.
– А где вы были?
– Навещали вчерашнего утопленника. Он, оказывается, бизнесмен, хотел ту усадьбу восстановить, но теперь передумал.
Колян сразу же перестал улыбаться и угрюмо заметил:
– Вот видите, я был прав насчет усадьбы. Что-то там есть такое… ужасное.
Ромка молча пожал плечами, а когда они сошли с платформы, пробурчал:
– Не что-то, а кто-то.
А время между тем давно перевалило за послеобеденное. Нина Сергеевна в этот день взяла себе выходной. «Могу я в кои-то веки отдохнуть и от вас, и от дачи», – еще вечером сказала она своим подопечным и утром, даже раньше них, укатила в Москву, предварительно договорившись с Маргаритой Павловной, что та присмотрит за детьми. И потому вся четверка прямо со станции направилась к дому с мансардой.
Жан-Жак с Анри тоже куда-то ходили и пришли домой одновременно с ребятами. По очереди вымыв руки, все чинно уселись за стол.
– Ох, и устал же я сегодня, – тяжко вздохнул Ромка, тем самым требуя к себе всеобщего внимания и сочувствия.
– Где были, что делали? – спросила Маргарита Павловна, ставя перед ним тарелку с супом.
– Мы-то… – замялся Ромка, но Лешка тут же брякнула:
– Мы в Москву ездили.
– А почему меня не предупредили? – тут же вскинулась Маргарита Павловна. – Я ведь обещала Нине Сергеевне не спускать с вас глаз.
– Ну, так получилось. Вы ведь в курсе того, что мы вчера на реке нашли раненого человека?
– Конечно, – кивнула Маргарита Павловна. Об этом происшествии она знала и от Венечки, и от Петра Ивановича.
– Ну и вот, – продолжала Лешка. – Мы сначала к нему в больницу поехали, в райцентр, чтобы кошелек отдать, потому что он у Венечки в сумке остался, а так как Владимира Ивановича в больнице уже не было, то пришлось ехать к нему домой. А то бы он посчитал нас ворами.
– И что он вам сказал? Кто такой, чем занимается, почему оказался в воде? – спросил Жан-Жак.
– Он не знал, что в том месте нельзя плавать. А сюда приехал, чтобы графскую усадьбу восстановить, но теперь передумал, его жена отговаривает. Она сегодня побывала в Медовке, и ей кто-то сказал, что развалины те беду приносят. – Лешка улыбнулась, приглашая вместе с ней посмеяться над нелепыми людскими суевериями, но Маргарита Павловна неожиданно для всех вдруг сказала:
– Может, это и правда. Я ни во что такое не верю, сами знаете, но в магазине такие разговоры давно идут. А поскольку я за одного из вас отвечаю постоянно, – она строго посмотрела на Венечку, – а другие мне тоже далеко не безразличны, то прошу вас одним в эту усадьбу не ходить. Обещаете?
– Да глупости все это! – воскликнул Ромка и обернулся к Жан-Жаку, желая призвать его к себе в союзники.
– Конечно, глупости, – пожал плечами француз.
– Глупости, не глупости, а береженого бог бережет, – отрезала Маргарита Павловна. – Мало, что ли, других мест для прогулок? Раньше вы туда не ходили…
– Ой, что я вижу! – во весь голос вскричал Ромка и стремглав выбежал из дома.
Лешка выглянула в окно. В саду, неподалеку от красочно наряженного пугала, между вишневым деревом и яблоней висел новенький белый гамак. Жан-Жак еще в начале лета собирался его приобрести и наконец-то выполнил свое обещание.
Ромка разлегся на висячем ложе и с видимым удовольствием принялся в нем раскачиваться.
– Рома, вернись, все остынет! – крикнула Маргарита Павловна.
Он тут же послушался и вернулся в дом, съел свой суп, попросил добавки и стал расхваливать стряпню Маргариты Павловны. Лешка сразу разгадала хитрость своего брата. Несомненно, его преувеличенный восторг при виде гамака был вызван нежеланием обещать Маргарите Павловне не ходить на развалины.
После обеда Ромка снова побежал в сад – отдыхать. Новый гамак друзья, как истинные рыцари, уступили Лешке, а для себя притащили из дома яркие шезлонги и уселись в тень.
Ромка мог говорить только об усадьбе.
– Ну и болтушка ты, Лешка, – укоризненно сказал он. – Кто тебя за язык тянул про Москву рассказывать? Маргарита Павловна чуть было не заставила нас поклясться не ходить больше на развалины.
