– Нет, – ответил Эраст Петрович, уже смирившийся с
ужасным «Расти», возникшим, с одной стороны, из-за неспособности Локстона
выговорить имя «Эраст», а с другой, из-за седины на висках титулярного
советника
[14]
. Раздражало лишь упорство, с которым хозяин
кабинета уклонялся от разговора по существу. – Сержантов у нас в полиции
нет. Я спрашивал, Уолтер, что вам известно о з-заведении «Ракуэн»?
Локстон вынул изо рта сигару, сплюнул в корзинку коричневую
слюну. Посмотрел на русского своими водянистыми, слегка навыкате глазами и,
кажется, понял, что этот так просто не отстанет. Скривив медно-красную рожу,
нехотя сказал:
– Понимаете, Расти, «Ракуэн» находится за рекой, а это
уже не Сеттльмент. То есть, юридически-то территория наша, но белые там не
живут, одни желтопузые. Поэтому мы туда обычно не суёмся. Бывает, что джапы
прирежут друг дружку, это сколько угодно. Но до тех пор, пока они не трогают
белых, я ничего. Вроде как молчаливый уговор такой.
– Но в данном случае есть подозрение, что умерщвлён
русский подданный, – напомнил Фандорин.
– Вы говорили, – кивнул Локстон. – И знаете,
что я вам на это скажу? Чушь и собачий бред. Если ваш мистер Б. откинулся
оттого, что его кто-то спьяну задел пальчиком по шее, стало быть, старикашка
был совсем доходяга. Какое это к бесу убийство? Вот я вам расскажу, что такое
настоящее убийство. Однажды у нас в Баффало-Крике…
– А если Благолепова все же убили? – перебил
чиновник, уже выслушавший несколько душераздирающих рассказов из уголовной
истории ковбойского городка.
– Ну тогда… – Сержант свирепо сощурился. – Тогда косоглазые
мне заплатят. Если это и вправду какие-то их гнусные азиатские штучки, они не
обрадуются, что напакостили на моей территории. В позапрошлом году на мосту
Огонбаси (а это, заметьте себе, уже за пределами Сеттльмента) зарубили
французского офицерика. Сзади, по-подлому. Один психопат из бывших самураев,
разозлился, что ихнему брату запретили сабли носить. Тут ведь у них чуть что,
во всем белые виноваты. Так я поднял всех своих ребят и взял сукина сына – он
не успел даже кровь с сабли отмыть. Как он упрашивал, чтоб я позволил ему брюхо
вспороть! Даже плакал. Только хрен ему. Проволок его на верёвке по туземному
кварталу, чтоб желтомордые полюбовались, а после вздёрнул на той же верёвке,
безо всяких церемоний. Был, конечно, скандал с япошками. Они должны были судить
психопата сами и, как у них тут положено, оттяпать ему башку. Как бы не так! Я
за своих предпочитаю расплачиваться сам. И если я пойму, что ваш
соотечественник сыграл в ящик не сам, а ему помог кто-то из джапов… – Локстон
не договорил, лишь красноречиво двинул кулачищем по столу.
– Вы знаете инспектора, который приставлен к нам от
японской полиции? Этого г-господина зовут Гоэмон Асагава.
Эраст Петрович нарочно отозвался о японце с подчёркнутой
корректностью, давая понять, что лексикон сержанта ему не нравится. Кажется,
американец понял намёк.
– Знаю. Начальник участка на Тележной улице, это в
Туземном городе. Из всех жёлто… Из всех японцев Гоу – самый толковый. Мы с ним
уже пару раз работали, по смешанным делам, где накуролесили и белые, и косоры…
Ну, в смысле туземцы. Он совсем молодой парень, ещё тридцати нет, а опытный.
Лет пятнадцать в полиции служит.
– Как это возможно? – удивился Фандорин.
– Так он потомственный ёрики.
– Кто?
– Ёрики, вроде участкового копа. При сёгунах, прежних
правителях, было заведено, что всякое ремесло и даже всякая должность
передавалась от отца к сыну. К примеру, если твой папаша был водоносом, то и ты
будешь всю жизнь бочки с водой возить. Если родитель был помощник начальника
пожарной команды, то ты тоже станешь помощником начальника. От этого у них тут
всё и развалилось – не было резона надрываться, всё равно выше папаши не
прыгнешь. А Гоу из рода ёрики. Когда его отца грабитель зарезал, парнишке лет
тринадцать было. Но порядок есть порядок: нацепил две сабли, взял в руки
дубинку и начал служить. Он рассказывал, что первый год длинную саблю под
мышкой носил – чтоб по земле не волочилась.
– Но разве может м-мальчишка поддерживать порядок в
целом околотке?
– У них тут может, потому как япошки… японцы не столько
на человека, сколько на должность смотрят. Опять же полицейских тут уважают –
они ведь сплошь самураи. А ещё, Расти, учтите, что парней, которые родились в
семье ёрики, сызмальства обучали всей полицейской науке: как вора догнать, как
грабителя обезоружить и связать, а уж дубинкой они дерутся так, что нашим копам
и не снилось. Я думаю, Гоу и в тринадцать лет много чего умел.
Эраст Петрович слушал с огромным интересом.
– А как у них устроена полиция теперь?
– По английскому образцу. Безработных самураев теперь
полным-полно, так что в добровольцах недостатка нет. Если вас интересуют
подробности, спросите у самого Гоу – вон он идёт.
Фандорин посмотрел в окно и увидел на освещённой площади
высокого японца в чёрном мундире, белых панталонах, с саблей на боку. По-военному
отмахивая правой рукой, он шагал по направлению к участку.
– Видите, у него на поясе револьвер, – показал
Локстон. – Это у туземцев редкость. Они предпочитают дубинкой или, в
крайнем случае, мечом.
Инспектор Асагава – немногословный, спокойный, с неподвижным
лицом и быстрыми, должно быть, чрезвычайно приметливыми глазами – титулярному
советнику понравился. Японец начал с того, что церемонно, но вполне решительно
поставил шумного сержанта на место:
– Я тоже рад снова вас видеть, мистер Локстон. Только,
если вам нетрудно, называйте меня, пожалуйста, «Гоэмон», а не «Гоу», хотя мы,
японцы, чувствуем себя комфортнее, когда нас именуют по фамилии. Спасибо, кофе
пить не буду. О здоровье и прочем, с вашего позволения, давайте поговорим
позже. Начальство известило меня, что я поступаю в распоряжение господина
вице-консула. Какие будут указания, мистер Фандорин?
Таким образом, беседа сразу же была направлена в деловое
русло.
Эраст Петрович кратко изложил задачу:
– Джентльмены, мы должны найти трех сацумских самураев,
которых минувшей ночью возил на катере российский подданный к-капитан
Благолепов. Нужно проверить, причастны ли эти люди к его скоропостижной смерти.
О политической подоплёке расследования Фандорин ничего
говорить не стал. Асагава понял и, кажется, одобрил – во всяком случае, кивнул.
– Ну, и как мы их найдём, как проверим? – спросил
Локстон.
