Красная фишка остановилась на двойке, синяя ещё катилась. В
следующую секунду взревела дюжина глоток – так оглушительно, что у титулярного
советника заложило уши.
Сирота колотил начальника по спине, кричал что-то
нечленораздельное. Софья Диогеновна смотрела на Фандорина лучистыми от счастья
глазами.
Синяя кость лежала, чернея шестью жирными точками.
Отчего любит
Лишь тех, кто к ней холоден,
Игральная кость?
Флаг великой державы
Раздвинув остальных, Сирота принялся ссыпать серебро обратно
в мешок. Комнату наполнил меланхоличный звон, но эта музыка продолжалась
недолго.
Раздался яростный вопль, исторгнутый сразу несколькими
глотками, и в зал ворвалась целая орава туземцев весьма устрашающего вида.
Первым вбежал горбоносый усач со свирепо ощеренным ртом, в
руках у него была длинная бамбуковая палка. За ним, столкнувшись в проёме
плечами, влетели ещё двое – один со свистом рассекал воздух железной цепью,
другой держал странное приспособление: деревяшку, к которой на шнуре была
приделана ещё одна такая же. Следом ввалился громила такого роста и такой
стати, что впору в Москве на ярмарке показывать – Эраст Петрович и не
подозревал, что в мелкотравчатой японской нации встречаются подобные
экземпляры. Последним же вкатился давешний коротышка, так что его странное
поведение разъяснилось.
Одна шайка что-то не поделила с другой, понял Эраст
Петрович. Всё в точности, как у нас. Только наши головорезы обуви не снимают.
Последнее наблюдение было вызвано тем, что нападавшие,
прежде чем ступить на циновки, скинули свои деревянные сандалии. И пошла такая
потасовка, какой Фандорину в своей жизни видеть ещё не доводилось, хоть,
невзирая на молодые лета, титулярному советнику уже случалось побывать в
кровавых переделках.
В этой неприятной ситуации Эраст Петрович поступил разумно и
хладнокровно: подхватил на руки сомлевшую от ужаса Софью Диогеновну, оттащил в
дальний угол и прикрыл собою. Рядом немедленно оказался Сирота, в панике
повторявший непонятное слово: «Якудза, якудза!»
– Что вы говорите? – переспросил Фандорин,
наблюдая за ходом баталии.
– Бандиты! Я предупреждал! Будет Инцидент! Ах, это
Инцидент!
И тут письмоводитель был совершенно прав – инцидент
наметился нешуточный.
Игроки и зеваки кинулись врассыпную. Сначала жались к
стенам, потом, пользуясь тем, что у двери никого нет, один за другим уносили
ноги. Последовать их благоразумному примеру Фандорин не мог – не бросать же
было барышню, а дисциплинированный Сирота явно не собирался покидать
начальника. Письмоводитель даже пытался, в свою очередь, заслонить дипломата
собою, но Эраст Петрович отодвинул японца в сторону – мешал смотреть.
Молодым человеком быстро овладело возбуждение, охватывающее
всякое существо мужского пола при виде драки, даже если тебя она не касается и
вообще ты человек мирный. Дыхание учащается, кровь бежит вдвое быстрей, сами
собой сжимаются кулаки, и вопреки рассудку, вопреки инстинкту самосохранения,
хочется кинуться в кучу-малу, чтоб налево и направо раздавать слепые, азартные
удары.
Правда, в этой драке слепых ударов было немного. Пожалуй что
и вовсе не было. Бранных слов дерущиеся не выкрикивали, лишь крякали да яростно
взвизгивали.
У нападавших за предводителя, похоже, был усач с палкой. Он
первым кинулся в бой и очень ловко смазал концом по уху уцелевшего привратника
– вроде бы слегка, но тот упал навзничь и больше не встал. Двое, что следовали
за усатым, принялись размахивать один цепью, другой деревяшкой, и уложили троих
белолобых охранников.
Но сражение на этом не закончилось – какой там.
В отличие от неистового усача Горбун на рожон лезть не стал.
Он держался за спинами своих людей, выкрикивая приказания. Откуда-то из задних
комнат выбегали новые бойцы, и нападавшим тоже пришлось несладко.
Воинство Горбуна было вооружено длинными кинжалами (а может
быть, короткими мечами – Эраст Петрович затруднился бы в точной дефиниции этих
клинков длиной дюймов в пятнадцать-двадцать) и владело своим оружием довольно
ловко. Казалось бы, что бамбук или деревяшка против стали, не говоря уж о голых
руках, которыми дрались великан и коротышка, но все же чаша весов явно
склонялась не в пользу «Ракуэна».
Круглолицый махал не только руками, но и ногами, умудряясь
попадать пяткой кому в лоб, кому в подбородок. Его слоноподобный товарищ
поступал величественней и проще: с поразительной для таких габаритов прыткостью
хватал противника за сжимавшее кинжал запястье и рывком швырял на пол, а то и
об стену. Его окорокообразные ручищи, сплошь покрытые цветной татуировкой,
обладали поистине нечеловеческой силой.
Безучастными к побоищу оставались лишь обеспамятевшая девица
Благолепова да блаженствующие опиоманы, хотя по временам до тюфяков долетали
брызги крови, выметнувшейся из рассечённой артерии. Один раз на дремлющего
китайца обрушилась очередная жертва богатыря-человекометателя, но временный
гость райских кущ лишь мечтательно улыбнулся.
Белые повязки пятились к стойке, теряя бойцов. Кто лежал с
пробитой головой, кто стонал, обхватив сломанную руку, но и налётчики понесли
потери. Напоролся грудью на клинок виртуоз хитрой деревяшки. Пал цепеносец,
пронзённый сразу с двух сторон. Круглолицый прыгун был жив, но получил крепкий
удар эфесом в висок и сидел на полу, тупо мотая полуобритой башкой.
Зато Горбун был зажат в угол, и к нему подбирались двое
самых опасных врагов – татуированный исполин и горбоносый усач.
Хозяин упёрся горбом в стойку, с неожиданной ловкостью
перевернулся и оказался по ту сторону прилавка. Только вряд ли это могло его
спасти.
Главарь налётчиков шагнул вперёд и завертел в воздухе
свистящие восьмёрки своим орудием, едва касаясь его кончиками пальцев.
Горбун поднял руку. В ней посверкивал шестизарядный
револьвер.
– Давно бы так, – заметил Эраст Петрович
помощнику. – Мог бы сообразить и п-пораньше.
На лице усатого разбойника возникло такое изумление, будто
он никогда прежде не видел огнестрельного оружия. Рука с палкой взметнулась
кверху, но выстрел прозвучал раньше. Пуля попала бандиту в переносицу и сбила
его с ног. Из чёрной дырки медленно, словно нехотя, засочилась кровь. На лице
убитого так и застыла ошеломлённая гримаса.
Последний из нападавших тоже был ошарашен. Его пухлая нижняя
губа отвисла, заплывшие жиром глазки часто-часто моргали.
Горбун выкрикнул какую-то команду. С пола, покачиваясь,
поднялся один из охранников. Потом второй, третий, четвёртый.
