— Вот тебе на, — протянул Дрозд, услышав частую
пальбу.
Осторожно высунулся из дверей. Рыбников тоже.
Огоньки выстрелов вспыхивали над грудой рельсов, сваленных в
полусотне шагов от пристани.
С баржи ответили беспорядочной пальбой в восемь стволов.
— Шпики. Выследили, — хладнокровно оценил ситуацию
Дрозд. — Только их мало. Трое-четверо, навряд ли больше. Сейчас мы эту
закавыку решим. Крикну ребятам, чтобы обошли слева и справа…
— Стойте! — схватил его за локоть Василий
Александрович и заговорил быстро-быстро. — Нельзя ввязываться в бой, они
именно этого от вас и хотят. Их немного, но они наверняка послали за подмогой.
Перехватить баржи на реке нетрудно. Скажите, на буксире кто-то есть?
— Нет, все были на погрузке.
— Полицейские появились недавно, — уверенно сказал
Рыбников. — Иначе здесь уже была бы целая рота жандармов. Значит, погрузку
главной баржи они не застали, мы чуть не час провозились с сормовской. Вот что,
Дрозд. Сормовским грузом можно пожертвовать. Спасайте большую баржу. Уходите
отсюда, вернётесь завтра. Идите, идите. Я уведу полицию за собой.
Он взял у эсэра моток красного провода, сунул в карман и,
двигаясь зигзагами, выбежал наружу.
* * *
Чёрные силуэты на барже как ветром сдуло, исчезли и алые
огоньки. Но вместо них секунду спустя над бортом заполыхали белые вспышки
выстрелов.
Из склада к судну, петляя, пронеслась ещё одна фигура — её
инженер проводил особенно внимательным взглядом.
Сначала пули свистели высоко над головой, потом боевики
пристрелялись. От рельсов, рассыпая искры и издавая противный визг,
зарикошетили кусочки свинца.
— Господи, смерть моя пришла! — ойкал Смуров, то и
дело ныряя с головой за штабель.
Фандорин не сводил глаз с баржи, готовый стрелять, как
только кто-нибудь попробует сунуться на буксир.
— Не робейте, — сказал инженер. — Чего её
бояться? Столько уже народу на том свете, нас с вами дожидаются. Встретят как
родного. И ведь какие люди, не ч-чета нынешним.
Удивительно, но выдвинутый Фандориным аргумент подействовал.
Филёр приподнялся:
— И Наполеон дожидается?
— И Наполеон. Любите Наполеона? — рассеянно
пробормотал инженер, щуря левый глаз. Один из боевиков, посообразительней
других, полез с баржи на буксир.
Эраст Петрович всадил пулю в обшивку — прямо перед носом у
умника. Тот юркнул обратно под прикрытие борта.
— Внимательней, не зевайте, — сказал Фандорин
напарнику. — Теперь они поняли, что им пора уходить, и полезут один за
другим. Не пускать, отсекать огнём.
Смуров не ответил.
Инженер коротко взглянул на него и чертыхнулся.
Филёр привалился щекой к рельсам, волосы на макушке блестели
от крови, открытый глаз заворожённо смотрел в сторону. Убит…
Встретится ли с Наполеоном, мелькнуло в голове у инженера,
которому в этот миг было не до сантиментов.
— Товарищ рулевой, в рубку! — донёсся с баржи
звонкий голос. — Скорее!
Фигура, спрятавшаяся на носу снова полезла на буксир. С
тяжёлым вздохом Фандорин выстрелил на поражение — тело с плеском упало в воду.
Почти сразу же сунулся ещё один, но его было хорошо видно на
фоне белой палубной надстройки, и Эраст Петрович сумел попасть ему в ногу. Во
всяком случае, подстреленный заорал — значит, жив.
Патроны, доставшиеся Эрасту Петровичу от Крошкина,
кончились. Фандорин взял револьвер мертвеца, но и у того в барабане было всего
три пули. А до четырех часов оставалось ещё целых восемнадцать минут.
— Смелей, товарищи! — крикнул все тот же
голос. — У них патроны на исходе. Руби швартовы!
Корма баржи отползла от причала; мостки, заскрипев, рухнули
в воду.
— Вперёд, на буксир! Все разом, товарищи!
И тут уж поделать было ничего нельзя.
Когда с баржи к носу кинулась целая гурьба людей, Фандорин и
стрелять не стал — какой смысл?
Буксир изрыгнул из трубы сноп искр, зашлёпал колёсами. Канаты
натянулись, зазвенели.
Отправились в три сорок шесть, посмотрел по часам инженер.
Удалось задержать на двадцать одну минуту. Плата — две
человеческих жизни.
Он двинулся по берегу, параллельно барже.
Сначала поспевать было нетрудно, потом пришлось перейти на
бег — буксир постепенно набирал скорость.
Когда Эраст Петрович миновал железнодорожный мост, сверху, с
насыпи, донёсся грохот стальных колёс. Из темноты на полной скорости неслась
большая дрезина, густо наполненная людьми.
— Сюда! Сюда! — замахал Фандорин и выпалил в
воздух.
По скосу к нему тяжело бежали жандармы.
— Кто с-старший?
— Поручик Брянцев!
— Вон они, — показал Эраст Петрович в сторону
удаляющейся баржи. — Половину людей по мосту на тот берег. И с обеих
сторон. Догоним — огонь по рубке буксира. До тех пор, пока не сдадутся. Марш!
Странная погоня пеших жандармов за плывущей по реке баржой
продолжалась недолго.
Ответный огонь с буксира быстро ослабел. Боевики все реже
рисковали высовываться из-за железных бортов. Стекло в рубке вылетело, пробитое
пулями, и рулевой вёл судёнышко, не высовываясь — вслепую. Из-за этого через
полверсты от моста буксир налетел на мель и остановился. Баржу стало медленно
разворачивать боком.
— Прекратить огонь, — приказал Фандорин. —
Предложите им сдаться.
— Клади оружие, болваны! — кричал с берега
поручик. — Куда вам деться? Сдавайтесь!
Деться эсэрам и в самом деле теперь было некуда. Над водой
клубился неплотный предрассветный туман, тьма таяла на глазах, а по обе стороны
реки залети жандармы, так что даже поодиночке, вплавь, было не уйти.
У рубки кучкой собрались уцелевшие — похоже, совещались.
Потом один выпрямился во весь рост.
Он!
Акробат, он же штабс-капитан Рыбников — несмотря на
расстояние, ошибиться было невозможно.
На буксире нестройно запели, а японский шпион разбежался и
перескочил на баржу.
— Что это он? Что делать? — нервно спросил
поручик.
