И догадался сам: бросились в дом. Ещё бы! Командир убит, главный
ниндзя превратился в ястреба. Если б не видел собственными глазами, нипочём бы
не поверил.
Оцепления не было, да что толку? Прыгать вниз – ноги
переломаешь, тут кэна
[50]
четыре.
Но Мидори-сан взмахнула рукой перед самым коньком крыши, и
пустота тихонько зазвенела. От дома в темноту был протянут тонкий прозрачный
канат. Сняв пояс, Мидори-сан перекинула его через канат, завязала узлом,
показала господину, как продеть локти. Но сама обошлась без лямки – просто
взялась руками, оттолкнулась и одним махом пронеслась над поляной. Господин
тоже медлить не стал: покрепче взялся за пояс, и улетел, только зашелестело в
воздухе.
Настала очередь Масы. Тансин в секунду приготовил ему лямку,
подтолкнул в спину.
Нестись через пространство, над освещённой поляной, над
пылающими огнями оказалось жутко, но приятно. Маса едва сдержался, чтобы не
взвизгнуть от восторга.
Правда, закончился полет не лучшим образом. Из темноты
навстречу вылетел ствол сосны, и, если б господин не подхватил своего слугу на
руки, Маса расшибся бы в лепёшку. И так-то стукнулся лбом – искры полетели.
К стволу была приделана маленькая деревянная площадка,
спускаться с неё пришлось, нащупывая ногой сучки.
Лишь спрыгнув на землю, Маса увидел, что Тансин остался на
крыше – отсюда, с другого конца поляны было видно его чёрный силуэт.
Блеснула сталь, что-то зашуршало в воздухе. Мидори-сан
подобрала и потянула к себе прозрачную верёвку.
– Зачем он перерезал канат? – воскликнул Маса.
– Залезут на крышу, увидят верёвку, догадаются, –
коротко ответила госпожа. – А Тансин спрыгнет.
Только договорила – на крышу снизу полезли люди, много.
Увидели застывшего на самом краю синоби, загалдели, бросились к нему.
Однако Тансин съёжился, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и
мгновение спустя был внизу. Мячиком перекатился по земле. Вскочил на ноги.
Но к нему уже бежали и из дома.
– Быстрей! Быстрей! – зашептал Маса, сжимая
кулаки.
Ниндзя в несколько скачков достиг середины поляны, но в лес
бежать не стал – остановился.
Не хочет наводить преследователей на нас, догадался Маса.
Тансин выдернул из земли факел, потом второй и ринулся
навстречу врагам. «Чёрные куртки» отпрянули от двух бешено крутящихся языков
пламени, но тут же снова сомкнулись вокруг синоби.
Вот на ком-то вспыхнула одежда, ещё один с воем отбежал в
сторону, пытаясь сбить огонь с горящих волос. Пламя металось над толпой,
жалило, рассыпало искры.
Нужно было скорей уносить отсюда ноги, а Маса всё смотрел,
как красиво умирает Тансин. Огненная смерть в обрамлении сверкающих клинков –
разве может быть что-нибудь прекрасней?
Господин тянул Мидори-сан в чащу, показывал в сторону
расщелины – должно быть, к подъёмнику.
Пришлось объяснить дочери человека-птицы, что через
подземный ход уйти не получится. Монах наверняка оставил на дне расщелины часовых
– те не дадут спуститься, застрелят.
– Лучше отсидеться здесь, в лесу, – закончил Маса.
Но Мидори-сан с ним не согласилась:
– Нет. «Чёрные куртки упустили отца и теперь во что бы
то ни стало должны найти твоего господина. Без его головы они не посмеют явиться
к Дону. Закончат искать в доме – снова станут прочёсывать лес.
– Что же делать?
Госпожа хотела ответить, но тут в важный разговор не ко
времени встрял господин.
Утянул Масу в сторону, сказал на своём ломаном японском:
– Мидори-сан уводить. Ты. Поручать. Я здесь.
Ещё чего! Маса и слушать не стал. Буркнул:
– Как это я её уведу? Я не Тамба, по небу летать не
умею.
Для наглядности помахал руками, как крыльями, но господин,
конечно, не понял. Разве ему, безъязыкому, что-нибудь втолкуешь?
«Чёрные куртки» сгрудились у тела Тансина, шумели, о чем-то
спорили. Многие из них убиты, в том числе и командир, но осталось ещё больше.
Тридцать человек? Сорок?
С устным счётом у Масы всегда было хорошо, и он принялся
считать.
У господина в маленьком револьвере семь пуль. Он, Маса,
может убить троих. Если повезёт – четверых. Мидори-сан – ниндзя, она, наверное,
уложит десятерых.
Сколько это получается?
Досчитать помешала Мидори-сан.
– Ждите здесь, – сказала она. – Отец за вами
вернётся.
– Разве вы, госпожа, уходите?
Не ответила – повернулась к господину.
Он тоже что-то спросил напряжённым, срывающимся голосом.
Она и ему не ответила. Во всяком случае, словами.
Погладила его по щеке, потом по шее. Нашла время для
нежностей! Все-таки баба есть баба, даже если ниндзя.
Рука Мидори-сан скользнула господину на затылок, белые
пальцы вдруг плотно сжались – круглые гайдзинские глаза от изумления сделались
ещё круглей. Господин осел на землю, привалился спиной к стволу.
Убила! Проклятая ведьма его убила!
Зарычав, Маса нанёс предательнице смертельный удар кубиори,
который должен был разорвать её подлое горло, но сильная рука перехватила его
запястье.
– Он жив, – быстро сказала женщина-синоби. –
Просто не может двигаться.
– Зачем?! – просипел Маса, морщась от боли. Ну и
хватка!
– Он не позволил бы мне сделать то, что нужно.
– А что нужно?
Она выпустила его, поняв, что будет выслушана.
– Войти в дом. Спуститься в подвал. Там в тайнике
бочонок чёрного пороха. Заряд рассчитан так, чтобы дом сложился внутрь,
раздавив всех, кто в нем находится.
Маса на миг задумался.
– Но как вы попадёте в дом?
– Через час силы к нему вернутся, – сказала
Мидори-сан вместо ответа. – Будь с ним.
Потом наклонилась к господину, прошептала ему что-то
по-гайдзински.
И всё – вышла на поляну, лёгкой походкой направилась к дому.
Её заметили не сразу, а когда увидели фигуру в чёрном,
облегающем наряде ниндзя, всполошились.
Мидори-сан подняла пустые руки, крикнула:
– Господин Цурумаки меня знает! Я – дочь Тамбы! Я
покажу вам его тайник!
