– Точнее, дать ему понять, что он в опасности. Для
этого, изобразив п-потрясение от известных печальных событий (честно говоря,
мне и притворяться для этого не пришлось), я пустился с ним в дружескую
откровенность. – Вице-консул горько усмехнулся. – Мы же с ним
д-друзья… Сказал, что всё это время вёл самостоятельное расследование убийства
Окубо. Главным подозреваемым считал Булкокса, как представителя державы, более
всего заинтересованной в устранении министра. Не забыл упомянуть и о своих
помощниках, и о ценном свидетеле, хорошо известном Дону князе Онокодзи. Как
видите, всё это довольно близко к истине. Но далее я позволил себе некоторую
импровизацию. Рассказывая о последних мгновениях умирающего свидетеля, я
несколько изменил его финальную реплику. Мол, испуская дух, Онокодзи прошептал:
«Это не Булкокс, я обманул вас. Это мой…» – и не договорил, скончался. Затем я
довольно п-пространно рассуждал вслух, кого мог иметь в виду бедняга князь.
Спросил мнения Дона – тот ведь хорошо знал покойного и весь круг его знакомств.
«Мой» кто? Брат? Кузен? Дядя? Цурумаки озабоченно сказал: «Брата у князька не
было. А вот двоюродных и троюродных полно, и многие на очень видных постах.
Кого же из них он имел в виду?» Перечислил одного, другого, третьего. Тут я
делаю следующий выпад. Рассуждаю вслух: а что, если он имел в виду не
родственника? «Мой бывший вассал»? «Мой друг»? Мне показалось, что здесь Дон
насторожился, но я мог и ошибиться… Сделал вид, что оставляю эту тему. Говорю:
«Но пришёл я к вам не только за этим». Рассказываю о вызове на дуэль, о том,
что мне нужен секундант. «У меня серьёзная просьба, с которой я могу обратиться
только к д-другу».
Эраст Петрович вспомнил, как при этих словах Цурумаки
улыбнулся – вроде бы полноценно, но в памяти сразу же всплыла фраза, некогда
сказанная миллионером про Булкокса: «Разве вы не знаете, мой дорогой
Фандорин-сан, что одно из самых больших удовольствий – чувство тайного
превосходства над тем, кто считает себя выше, чем ты».
– Пришло время проявить эмоциональность – от такого
сдержанного субъекта, как ваш покорный с-слуга, её как-то не ждут. Тем сильнее
впечатление. «Мне не к кому больше обратиться, – скорбно сказал я. –
Консул не годится, ибо драться на дуэли мне запрещено начальством. А все мои друзья
– доктор Твигс, сержант Локстон, инспектор Асагава – злодейски убиты. Да-да,
убиты, я совершенно в этом уверен! Это дело рук проклятых ниндзя! Но они всего
лишь исполнители, а подослал их человек, о котором хотел сообщить мне Онокодзи.
Клянусь, я найду его, чего бы мне это ни стоило! Я выясню весь круг связей
Онокодзи! Это кто-то очень к нему б-близкий, иначе он не назвал бы этого
человека „мой“!» Ну, и ещё минут пять покричал на ту же тему, чтобы Цурумаки
как следует впечатлился. «Мой благодетель» или «мой покровитель» – это же так
просто. Если я не додумался до этого сегодня, то обязательно додумаюсь завтра.
Если Дон виновен, он не мог из-за этого не встревожиться.
Эраст Петрович задним числом попытался припомнить, с каким
выражением слушал миллионщик его крики. Бородатое лицо Цурумаки было
сосредоточенно и серьёзно, густые брови сдвинуты. Что это – насторожённость или
обычное дружеское сочувствие? Черт его знает…
– Потом я «взял себя в руки», и заговорил спокойней.
«Понимаете, дорогой друг, приди этот вызов ещё вчера, я без колебаний убил бы
Булкокса – не из-за женщины, а за все его п-предполагаемые злодейства. Но
теперь получается, что я ошибался и никаких особенных злодейств он не совершал.
Булкокс всего лишь оскорблённая мною сторона и по-своему совершенно прав. Я
ворвался к нему в дом, затеял д-драку, насильно увёз женщину, которую он любит…
Нет, я не хочу, я не имею права его убить. Но и быть убитым тоже не желаю. Я
молод, я счастлив в любви. Зачем мне умирать? Вот вам суть моей просьбы.
Станьте моим секундантом и помогите назначить такие условия дуэли, при которых
мне не пришлось бы ни убивать, ни умирать – разумеется, без ущерба для моей
чести. Я пробовал придумать что-нибудь сам, но плохо работает голова». И в
этом, господа, можете мне поверить, я нисколько не солгал. – Титулярный
советник сжал ладонями виски, закрыл глаза и позволил себе сделать небольшую
паузу. – Как видите, расчёт мой прост. Если Дон – тот, кого я ищу, он
непременно ухватится за удобную возможность избавиться от докучного и опасного
расследователя чужими руками. Он надолго задумался, я терпеливо ждал…
– И что же? – не выдержал Доронин. – Виновен
или нет?
Эраст Петрович вздохнул:
– По-моему, нет. Впрочем, судите сами. Цурумаки
спросил: «Фехтуете хорошо?» «Посредственно. Подростком увлекался и даже был
первой шпагой г-гимназии, но потом забросил. Стреляю гораздо лучше». Он
говорит: «Огнестрельное оружие слишком смертоносно, лучше холодное. Если вы
умеете держать шпагу, этого вполне достаточно. Я отправлюсь к Булкоксу и скажу,
что выбор сделан. Отказаться он не сможет, драться тоже. Дело в том, что не так
давно он упал с лошади и переломил запястье. Кисть руки у него утратила всякую
гибкость». Я ему: «Нет, ни за что! Это подлость!» Дон в ответ: «Это была бы
подлость, если б вы собирались Булкокса заколоть. А вы просто выбьете у него
шпагу, приставите клинок к горлу и в этой выигрышной позиции принесёте свои
извинения за то, что вторглись к нему в дом, – и только за одно это. Я же
позабочусь о том, чтобы о дуэли узнала публика, так что в зрителях недостатка
не будет. После того, как вы в присутствии публики обезоружите, а потом
пощадите англичанина, он не сможет вызвать вас повторно». Такой вот план
изобрёл Цурумаки. Несколько отдаёт восточным к-коварством, но по-своему
остроумно. Получается, что Онокодзи наврал. Дон невиновен.
– Виновен, ещё как виновен! – воскликнул Всеволод
Витальевич с азартом. – Браво, Фандорин, вам удалось вывести Дона на
чистую воду! Он вас обманул. Во-первых, я что-то не помню, чтобы Булкокс в
последнее время ходил с рукой на перевязи. А во-вторых, он превосходный
фехтовальщик, о чем ваш «дорогой друг» умолчал, памятуя, что вы в Йокогаме
совсем недавно и знать этого не можете. Я помню, как в прошлом году в Атлетическом
клубе было состязание между европейскими и японскими фехтовальщиками. Первые
сражались по выбору затупленной шпагой, рапирой или эспадроном, вторые –
бамбуковым мечом. Наши потерпели сокрушительное поражение. Единственный, кто
был на высоте, – Булкокс. В завершающем поединке он выстоял со шпагой в
руке против лучшего туземного фехтовальщика. Знаете, кто им был?
– Цурумаки Дондзиро, – прошептал Сирота. –
Да, я помню. Это был прекрасный бой!
– Вы превосходно отыграли свою роль, Эраст Петрович. Он
поверил, что вы действуете в тайне от меня, а стало быть, вам не от кого узнать
правду.
– Значит, Онокодзи не солгал. Что и т-требовалось
доказать, – с удовлетворением резюмировал титулярный советник. – То
есть, собственно, сбор доказательств ещё впереди, но правильный ответ на вопрос
задачи нам известен.
– Что вы намерены делать? Дуэль уже назначена?
