Вопрос был адресован арестованному. Тот, не открывая глаз,
кивнул.
– Что за нация эти англичане! – взорвался
сержант. – Мало им Индии, мало морей! Хотят подмять под себя весь мир! И
добро б ещё действовали честно! Вот что я вам скажу, джентльмены. Старушка
Британия взяла себе слишком много воли. Давно пора поставить её на место.
Нечего им делать в Японии. Есть страны поприличней, которые и торгуют честно, и
в политику не лезут.
В этом титулярный советник был с американцем совершенно
согласен, хоть и подозревал, что под «странами поприличней» тот имеет в виду
отнюдь не Российскую империю.
– Я не хочу на свободу, – сказал вдруг Онокодзи,
глядя на Фандорина. – Меня убьют. Позаботьтесь обо мне. Я вам пригожусь.
– Вы расскажете всё, что вам известно, о тайных делах
Булкокса, и тогда сержант Локстон разрешит вам жить в муниципальной тюрьме
столько, сколько понадобится.
– Нет! Здесь он меня в два счета найдёт!
Видя, что человек не в себе, Эраст Петрович мягко сказал:
– Хорошо. Я дам вам убежище в российском консульстве.
Но при условии полной откровенности.
– Я всё расскажу. Про Булкокса. Но не сейчас. Мне
плохо. А скоро станет ещё хуже. Нужен укол. Я усну, а потом… потом мы
поговорим. Только уведите меня отсюда! Быстрей! Он… он наверняка знает, что я
арестован. О Суге тоже знает! И сразу догадается. Он очень умен!
Локстон фыркнул:
– Ишь, как его запугал проклятый англичашка!
Вдруг сзади донеслось:
– О ком это вы, сержант? Уж не обо мне ли?
Все обернулись. На пороге тюремного отсека стоял Твигс – как
всегда, при галстуке и в тугих воротничках, под мышкой порыжевший от времени
докторский саквояж.
– Нет, док, это я не о вас, это я… – смутился начальник
муниципальной полиции, но Асагава громко закашлялся, и Локстон не очень складно
закончил. – Это я совсем о другом англичаш… о другом англичанине.
Эраст Петрович поймал взгляд инспектора, тот слегка пожал
плечами. Этот жест означал: Твигс-сэнсэй, конечно, человек в высшей степени
достойный, но тут затронуты государственные интересы и престиж его отчизны,
поэтому о Булкоксе лучше умолчать.
– Ну что ночная экспедиция? – жадно спросил
врач. – Признаться, я до рассвета не мог глаз сомкнуть. Ужасно за вас
волновался. Рассказывайте же!
Рассказали. Почти всё – не упомянули лишь о малопочтенном
достопочтенном.
– Значит, доказательства против Суги у вас есть, а
самого Суги уже нет? – резюмировал доктор, вытирая лысину
платочком. – Но это чудесно! Почему у вас, джентльмены, такие озадаченные
лица?
Последовал новый обмен взглядами, и опять инспектор пожал
плечами, но теперь уже в ином смысле: мол, поступайте, как знаете.
– В бумагах интенданта мы обнаружили схему, в которой
все записи сделаны какими-то странными з-значками. – Эраст Петрович
показал листок. – Мы знаем, что это участники заговора, но не можем
прочесть имён…
– Дайте-ка…
Твигс сдвинул очки на самый кончик носа, впился взглядом в
бумагу. Потом вдруг перевернул её вверх ногами.
– Постойте, постойте… Где-то я видел нечто подобное…
– Вспоминайте, доктор, вспоминайте! – наперебой
воскликнули все трое.
– Криптограммы, которыми пользовались ниндзя. Вот что
это такое, – торжественно объявил Твигс. – У синоби существовала
собственная система фонетической письменности, для секретных корреспонденции.
– Интендант Суга не синоби, – усомнился Асага-ва. –
Это исключено. Он из хорошей самурайской семьи.
– Что с того? Он мог выучить их азбуку, как это в своё
время попытался сделать я. Вы знаете, что меня очень интересует история ниндзя.
Вот так, с ходу, я вам эти значки не прочту, но если покопаться в моих старых
записях, может быть, кое-что и удастся расшифровать. Обещать не могу, но
попробую.
– Мы знаем, как читается одно из слов. – Фандорин
показал на центральный кружок. – Это имя главаря.
– О, это очень важно! Тут есть буквы, встречающиеся в
других словах. Говорите скорей, что тут написано?
Титулярный советник тихо произнёс:
– Булкокс.
Доктор побагровел. Когда до него дошёл весь смысл этого
сообщения, негодованию мистера Твигса не было предела. Он произнёс целую
филиппику в адрес проходимцев, которые пятнают честь и принципы великой
империи, а закончил так:
– Если ваши сведения верны, то достопочтенный Булкокс
преступник. Он будет разоблачён и понесёт заслуженную кару!
Асагава недоверчиво спросил:
– И вам безразлично, что пострадает честь отчизны?
Горделиво расправив плечи и воздев палец, Твигс сказал:
– Честь отчизны, мой дорогой Асагава, блюдёт не тот,
кто покрывает её преступления, а тот, кто не боится её от них очистить.
После этой сентенции возникла пауза. Слушатели задумались,
прав ли доктор, и, судя по тому, что инспектор поморщился, сержант кивнул, а
вице-консул вздохнул, пришли к неодинаковым выводам.
Асагава вернул разговор в деловое русло:
– Раз мы все заодно, предлагаю обсудить план действий.
Задача не из лёгких. На это понадобится время… Куда вы?
Вопрос был адресован Фандорину, который вдруг тряхнул
головой, словно придя к некоему решению, и направился к выходу.
– Посовещайтесь пока без меня, г-господа. У меня
неотложное дело.
– Постойте! А как же я? – кинулся к решётке
Онокодзи. – Вы обещали дать мне убежище!
Невозможно передать, до чего Эрасту Петровичу, всецело
захваченному своей идеей, не хотелось сейчас возиться с этим слизняком.
Но слово есть слово.
Было в начале
И останется в конце.
Слово есть Слово.
Осенний листок
Всю ночь Маса не спал, тревожился.
Вечером, сделав вид, что поверил, будто господину вдруг
понадобилась газета, вышел из дома, но ни в какой «Гранд-отель», конечно, не
пошёл, а притаился за деревом. Незамеченным проследовал за господином до
станции и, когда увидел, что тот собирается в Токио, хотел было тоже взять
билет. Однако тут появился инспектор Асагава. По тому, как он прошёл мимо
господина, не поздоровавшись, стало ясно: у них какое-то общее дело.
