Правда кое-какие шумы, кое-какие неисправности я уже заметил. Однако я не успел выяснить, что это такое, и я даже не рискую поставить машину на капитальный ремонт, это было бы всё равно что сдать её. А если я стану взирать на неё своим рентгеновским оком, я наверняка утрачу мужество. Тогда уж лучше жить в неведении. А если там трубы ржавые, то пусть ржавчина и остаётся. Об этом я всё равно в своё время узнаю. А если машина остановится, её надо только отбуксировать. Я буду рад, сколько на ней ни проезжу.
Мне кажется, мы так подходим друг к другу. Мы каким-то образом — ровесники. Я в свои тридцать лет тоже чуточку изношен — и не всегда разумен и предусмотрителен. Не то чтобы я был болен, вовсе не это я имею в виду. Насколько мне известно, организм мой функционирует, как должно. Хотя кое-какие шумы, кое-какие отклонения от нормы могут со временем кончиться шоком. «Вот оно снова! — думаю я. — Чёрт побери! Может быть, следовало бы посетить врача! Но я не отваживаюсь и на это. А не то и он, найдя у меня лишь кое-какие недомогания, положит меня на капитальный ремонт. Тогда уж лучше жить сегодняшним днём».
Нам — автомобилю и мне — к нашему преклонному возрасту добавилось ещё несколько лет. Но мы всё ещё коптим небо в этом мире. Один день — мы в Осло, на следующий — в Бергене. А летом мы были в Италии.
Так мы и делим наше время, фактически не зная всего друг о друге. Если же нам придётся расстаться, что ж, иного ждать нечего. Когда пробьёт час, всё будет зависеть от случайностей.
МЕСТО ВСТРЕЧИ — ЭНГЕЛЬСБОРГ
[111]АКТ ПЕРВЫЙ
ЭТО ОНА ПЕРВОЙ посмотрела в сторону.
Однажды вечером, когда они сидели в кафе, он впервые заметил, что она бросила беглый взгляд в кишащее людьми помещение.
Он попытался ещё ближе прижать её к себе. Весь день он обнимал её.
Чем больше он прижимал её к себе, тем сильнее чувствовал, что её сопротивление растёт.
В конце концов она потребовала, чтобы её предоставили самой себе. В полдень, походить по городу. На вечер.
— Нам вовсе незачем видеться каждый день.
— Но, Ине…
— Ты стал так назойлив в последнее время.
— Это ты стала смотреть по сторонам.
— Потому что ты преследуешь меня. Преследуешь взглядом, всем своим существом.
Страх потерять её всецело обуревает его.
Она для него — всё. Он боится утратить всё.
ОНА ЗАМЕЧАЕТ ЕГО СТРАХ. Она больше не видит в нём то, во что была так влюблена. Она видит лишь его неуверенность. Её стараниями свидания становятся всё реже.
— Когда мы не вдвоём, Ине… ты встречаешься с другими?
— Странный вопрос.
— И странный ответ.
— Помнишь Орфея и Евридику. Он теряет жену, потому что слишком сильно любит её. Он теряет её, потому что оборачивается к ней…
— Трагическая история…
— Но в ней своя логика, Мортен! Разве тебе это непонятно?
— Я слишком сильно люблю тебя?
Она в порыве негодования восклицает:
— Сам ответь на свой вопрос! Но не можем же мы целые сутки лежать и любиться!
— Любиться, Ине? Ты называешь это — любиться?
— Теперь ты жалок!
ПРОХОДИТ НЕСКОЛЬКО недель. Они видятся всё реже. А когда встречаются, она не всегда хочет заниматься с ним любовью.
Он тянется к ней. Она отскакивает…
Он тоскует…
Но вот наступает разрыв.
— Думаю, нам надо расстаться, Мортен… Хотя бы на время…
— Ине, Ине!
Он хочет обнять её. Она ускользает в сторону.
— Я был прав тогда. Ты не любила меня.
— Ты оказался прав…
— Ты забыла нашу первую неделю вместе? Ты помнишь «Тóску»?
— Мы можем поговорить об этом через месяц… Ладно, Мортен?
— Это ты ставишь условия… Попроси ты меня ждать два года, я бы это сделал. Я верю в нас.
— Не понимаю, почему ты так твёрдо уверен.
— А разве это не ты так твёрдо уверена?
Неужели она заколебалась? Что-то появилось в её лице.
— Ты останешься на ночь?
— Не знаю…
— Мы можем сказать, что в последний раз будем вместе…
ОН ХОДИЛ ПО ГОРОДУ и тосковал о ней. Он боролся за жизнь.
Он писал ей. Она разрешила ему это. Но она не отвечала. Каждый день она не отвечала. И не звонила тоже весь день. И не стучалась к нему в дверь. Не стучалась к нему в дверь каждый вечер.
Он сочинил ей стихотворение:
…пленённых сказкой
нас было двое, чтоб вторгаться в тайну,
заточённых внутри гобелена
нас было двое, чтобы ткать,
спрятанных от всего,
говорящих на языке, понятном лишь тебе и мне
Несмотря на все её поступки, он занимал её мысли.
Он впитался в её мозг.
Она работала над собой. Потом она встретила другого. Старого друга Мортена. Забавная случайность.
Она почувствовала себя во власти рока. Сейчас ей нужно было расстаться с Мортеном. Хотя бы на время…
Ине отдыхала в равнодушной игре с другим.
ПРОХОДИТ МЕСЯЦ. И вот они встречаются в кафе.
— Я написал тебе длинное письмо. Разве мы не будем переписываться?
— Но это в самом деле конец, Мортен. Я буду охотно встречаться с тобой как с другом, но…
— Но?
— …я — с другим. Я — с Магнусом.
Он смотрит на неё. Он смиряется. Он чувствует, его время прошло. Он встаёт. Он нежно кладёт руку на её плечо и уходит.
— Мортен! Подожди, Мортен. Я ещё не всё сказала.
ОН ВЫПУСТИЛ её из рук. Теперь он больше не обнимает её. Она свободна.
Теперь она понимает, что любит его.
Она встаёт и бежит за ним. Но Мортен ушёл. Она идёт к нему домой. Но Мортена там нет.
АКТ ВТОРОЙ
ОН ЗАГИПНОТИЗИРОВАН. Он околдован. Ею, Ине. Она — центр Вселенной. На свете существует всего лишь одна женщина.
