– А что делать с игроком, который, по мнению болельщиков, должен быть заменен? – Александр Петрович пытался подловить этого пройдоху на противоречиях.
– Он будет планово заменен в перерыве. Тем, кем вы его захотите заменить.
– А если травмируется защитник, а болельщики проголосуют за нападающего, то как же я их поменяю? – торжествующе повысил голос Александр Петрович.
– Вот на то и нужен тренер, чтобы поменять схему игры, исходя из обстоятельств. Или перепрофилировать футболистов, – не сдавался Червяков.
– По-моему, нужно перепрофилировать маркетингового директора, – неуверенно засмеялся Козлов.
– А мне кажется, идея здравая, – срезал его Фатиков. – Следующий матч с «Сатурном». Риск минимальный. К перерыву наверняка забьем гол или два. Если замена окажется совсем неудачной, то через пятнадцать минут вы ее исправите. За пятнадцать минут ничего серьезного не случится.
– Ущипните меня, я просто не могу поверить в то, что происходящее в этом кабинете – явь. Футбол не шоу-бизнес, не реалити-шоу. Мы потеряем управление командой. Игроки перестанут нас уважать! Ведь они профессионалы, они все понимают…
– Никакие они не профессионалы, – скривился Фатиков. – Профессионалы за четверть часа не пропускают три мяча.
– Да, правда, им не хватает профессионализма. Но все равно – в профессиональном спорте ничего подобного делать нельзя.
– Не упрямьтесь, Александр Петрович, – тихо и раздраженно произнес Фатиков. – У нас нет выбора. Нет! Если бы вы выгнали Титова и выиграли у «Динамо», то претензий к вам никаких, но сейчас мы вынуждены пойти на экстренные меры, чтобы спасти имидж великого клуба. Господин Червяков предлагает совершенно беспроигрышный ход, при котором ответственность во многом ложится на болельщиков. Вот скажите, вам понравился баннер «МНОГО ВАС, КОЗЛОВ, НО ОДИН ЕГОР ТИТОВ»? Понравился? Мне – нет. И если мы поступим, как предлагает господин Червяков, то этой похабщины больше не будет. Все! Решение принято! Идите работайте.
И Фатиков демонстративно стал разговаривать по мобильному.
Голосование третье
Как сохранить лицо, когда дело задница?
Уже в среду весь город был в растяжках «Играй в народной команде!». Афиши и газеты завлекали тем же самым. Червяков, подлец, видимо, давно вынашивал свой план, везде успел договориться и лишь ждал неудачного для «Спартака» дня, чтобы нажиться на чужой беде.
Александр Петрович долго думал, как объяснить игрокам всю эту дичь, но в конце концов постановил за благо темы эсэмэс вообще не касаться. Как будто она существует вне его. Он ее игнорирует. А если журналисты полезут с вопросами, надо отослать их к Червякову. Пусть объясняется, оправдывается и покрывается вечным позором.
Футболисты, судя по шуточкам, были в курсе готовящейся акции. И что удивительно, она им подняла настроение – подгонять их не приходилось, никто не филонил. После окончания занятия почти все остались дополнительно постучать по воротам, подкрутить штрафные.
– Сейчас пошлю эсэмэску, и тебя в дубль сошлют.
– Болельщики голосуют за пеналь в правый угол.
– Ты, лошок, хоть всю зарплату спали на эсэмэски, в основу не пробьешься.
– С таким ударом у тебя одна надежда – эсэмэс!
Журналисты после тренировки приставать к Александру Петровичу не стали, а с игроками действительно обсуждали исключительно грядущую акцию. Она сыграла положительную роль, потому что поражение от «Динамо» уже никто не вспоминал – появился другой информационный повод. Короче, к концу дня Козлов совершенно перестал переживать из-за дилетантской инициативы Червякова и сосредоточился на анализе слабых сторон игры соперника. «Сатурн», как выяснилось после просмотра двух матчей, плохо выходил из обороны. Защитники безынициативно передавали друг другу мяч, не знали, что с ним делать. Надо в первые двадцать минут активным прессингом задушить их и забить быстрый гол. Поэтому Александр Петрович решил впервые в сезоне сыграть в три форварда. Собственная смелость настолько воодушевила его самооценку, что он достал из холодильника бутылку шампанского, выпил с женой по фужеру и позволил себе пару раз легкомысленно ущипнуть ее.
Голосование четвертое
Как мотивировать бездельников?
В Раменском все пошло наперекосяк: эти высокооплачиваемые уроды растоптали его идеальный план на игру. Целую неделю прилежно тренировались, а тут перепрофилировались на пешеходный футбол. А подбитые летчики из «Сатурна» непонятно с какого перепугу сноровисто полетели. Какой там прессинг! Три олуха впереди тупо стояли, как светофор на проселочной дороге. Сами себя развлекали. Зато вся скамейка не обращала ни малейшего внимания на поле и с увлечением давила на кнопки мобильных, чтобы выйти во втором тайме.
Александр Петрович хотел уже на двадцатой минуте снять с игры мертвого Велю, но Мочалка с Червяковым перехватили заявочный листок на замену.
– Кто здесь тренер?! Решения принимаю только я. Валите в свой VIP.
– Это твоя последняя игра, если сорвешь нам акцию! Дождись перерыва, – пролаял спортивный директор.
Перспектива расстаться с тридцаткой в месяц произвела успокаивающее воздействие.
Предатели на поле тоже пытались дотянуть до отдыха. Почти дотерпели. И тут Лебеденко в компенсированное время забил в раздевалку. Ну это ж надо!
Улыбчивый Червяков через минуту после свистка сунул в руку Козлова распечатку. Болелы справедливо отправили в душ бразильца, что, собственно, Александр Петрович и сам собирался проделать гораздо раньше. Но на смену ему они делегировали Прудникова, а он после молодежного чемпионата ну просто никакущий. Устал, слегка травмировался, эмоции растерял из-за поражения в финале – короче, его и в заявку включать не стоило, а тут такое дело…
– Готовься, Саша.
Прудников без особого энтузиазма пошел разминаться. Остальные запасные положили уже ненужные мобильники в сумки. Наверное, стоило сказать команде какие-то слова, корректирующие игру и настрой, но Козлов совершенно измельчал духом из-за пропущенного гола, из-за собственной вторичности при принятии судьбоносных решений. Он бродил по раздевалке, а футболисты обратили к нему свои пытливые рожи. Ждали приказов. Установки! И Александр Петрович почувствовал себя военачальником…
Вот он смотрит в бинокль на битву и по копошению крошечных фигур пытается понять, чья взяла. Солдаты в родных красно-белых мундирах становятся все крупнее, из чего можно сделать вывод – сражение проиграно. Через пятнадцать минут обезумевшие люди врываются в лагерь, и он останавливает их отступление зычным окриком. Постепенно остатки войска собираются вокруг вожака, который влезает на лафет пушки, чтобы его было видно отовсюду. Он должен крикнуть нечто воодушевляющее, вдохновить толпу на лютый бой, но правильные, нужные слова запропастились под пересохшим языком. Вместо яркого, зажигательного клича – вялый взмах руки в сторону атакующего противника. С его уст срывается первое, что приходит в голову: «Вперед, рахиты!»
