Так, сказал Щаюк, значит, был в ночной смене, почему плохо работаете?
Работаем, возразил механик.
А вот есть сигнал, что кольцо тухнет. Это что, саботаж?
Какой-такой саботаж; ничего не тухнет.
А это мы сейчас проверим, молвил Василий Сидорович и слегка присвистнул. Из каморки, как пёс на зов хозяина, появился свидетель для перекрестного допроса. Подтверждает ли он своё показание о том, что… Вахтёр испуганно закивал. Кум вперил взгляд в механика. Правильно, сказал механик, звонил надзиратель с вахты.
Который из двух, этот?
Нет, сказал механик, другой. Голос не такой. Ругался.
Ага; значит, действительно потухло.
Да не потухло, сказал с досадой механик, если бы потухло, тут такой бы хипеж поднялся. Просто дрова сырые, одна ёлка. Кочегар может подтвердить.
Таким образом, было установлено, первое, что старший дежурный покинул вахту после разговора по телефону с электростанцией, и второе, вёл разговор по телефону в присутствии младшего надзирателя с целью замаскировать истинную причину. Лейтенант Щаюк велел подписаться под протоколом, механик побрёл назад в секцию, а кум отправился к капитану.
Он застал у князя секретаршу. Слово «секретарь» одного корня со словом «секретный». Никодимова была не так глупа, как могло показаться, у неё была своя версия: запил с какой-нибудь бабой из местных, понял, что совершил дезертирство, и теперь скрывается. Капитан Ничволода ничего не сказал. Капитан, как всегда, был нетрезв, но и не пьян. Кум Щаюк вошёл в кабинет в тот момент, когда Анюта, прижимая для виду к груди пустую картонную папку, стояла рядом со стулом начальника. Повела плечиком и не торопясь покинула кабинет.
Капитан Ничволода, с одной стороны, побаивался кума, да и согласно положению уполномоченный не подчиняется начальнику лагпункта. Отвечать в общем-то придётся капитану, и многое зависит от того, что доложит оперуполномоченный в Оперотдел Главного управления. Но, с другой стороны, ни куму, ни князю не хотелось портить отношений; случалось, и выпивали вместе; подозревалось, что оба мнут секретаршу. Щаюк хотел обсудить с капитаном дело по-свойски, прежде чем давать делу ход. Главное, избежать осложнений свыше. Чего доброго, нагрянет комиссия из управления.
Скрывается, но не здесь, не в округе: вполне можно было себе представить, что, выбрав удобный момент, всё обдумав заранее, надзиратель, которому всё остоёбло, пешком, никем не замеченный, двинул на станцию лагерной железной дороги. До комендантского километров двести, там какая-нибудь баба приготовила штатскую одежду, и сиганули вдвоём на юг. Как математик предпочитает наиболее простое решение задачи, так и уполномоченный принял наименее хлопотное и самое правдоподобное решение.
Загадка прояснилась. Как показало следствие, сержант Карнаухов дезертировал и в настоящее время находится в бегах; подать рапорт в Главное управление, там объявят всесоюзный розыск.
Добре, сказал капитан.
Оракул
Между тем у него имелся на крайний случай собственный метод расследования. Наутро, это был уже третий день, князь дал команду, на разводе выдернули из бригады учётчика, грека из Балаклавы, тянувшего срок за национальное происхождение.
Тощий, огненноглазый, длинный мужик в бушлате самого большого размера и вислозадых ватных штанах сдёрнул с головы то, что когда-то было шапкой.
«М-да», — пробормотал капитан Ничволода, оглядев длинного мужика сверху вниз, от лилового стриженого черепа до косматых, раструбом книзу валенок «бе-у», то есть бывших в употреблении.
«Зачем позвали, знаешь?»
Грек моргал чёрными, как антрацит, глазами, помотал головой.
«А?» — громыхнул капитан.
«Там ошибка, — сказал мужик, показывая на формуляр, лежавший на столе перед князем. — Мы не греки».
«А кто ж такие?»
«Мы вавилонцы».
«Чего?» — сощурился князь.
«Вавилон. Было такое царство».
«Угу. И куды ж оно делось?»
Айсор развёл руками, возвёл очи горе́.
«Ладно, один хер. Говорю, слыхали о тебе, о твоих талантах».
Тощий мужик безмолвствовал.
«Чего молчишь».
«Гр'ын начальник… я что, я ничего…»
«А вот надо, чтобы было чего!»
Халдей решил, что готовится расправа за его искусство; но почуял и другое: в нём нуждаются; проглотил воздух, переступил валенками.
«Вот так», — сказал капитан.
На всякий случай мужик проговорил:
«Если надо…»
«Надо! — громыхнул капитан. — Едрить твою».
Халдей приободрился:
«Можем попробовать».
Капитан сменил гнев на милость.
«Добре. А ты (нарядчику) иди, работай…»
Нарядчик и так знал, в чём дело. Капитан вызвал Никодимову. «Сочини ему расписку о неразглашении, пущай подпишет… — После чего в двух словах было дано разъяснение. — Пропал, нет его. Ушёл, и с концами. Задача ясна?»
Халдей ел глазами начальство.
«Куды он делся. Давай: одна нога здесь, другая там».
Учётчик отправился в барак, но не в секцию, а в сушилку, где было тепло и стоял запах, похожий на запах поджаренных чёрных сухарей. Сушильщик, обитавший в каморке, был его земляк. Халдей стоял перед капитаном, ожидая дальнейших распоряжений; капитан кивнул. Айсор извлёк нечто из глубокого кармана в подкладке бушлата. Это что ж такое, сказал начальник. Айсор объяснил, что карты не игральные. Древние карты, сказал гадатель. Освободили место на столе. Капитан Ничволода с любопытством разглядывал солнце с лицом старика, бабу с грудями и рыбьим хвостом, месяц с крючковатым носом, двух сросшихся пацанов, змею с крыльями, похожими на плавники. Гадатель объяснил: вот это зелёные жезлы, это голубые мечи и так далее. Бог Набу, сын Мардука, сочинитель таблицы судеб, просветил прорицателя.
«Ну что там, чего-нибудь видишь?»
Айсор не то кивнул, не то покачал головой, хранил безмолвие.
«Давай, рожай».
«Вот, — сказал айсор и указал на красную масть. — Огонь».
«Чего?»
«Огонь, — повторил айсор. — Вижу огонь».
«И всё?»
«Всё», — ответил гадатель, как будто хотел сказать: разве этого недостаточно?
«И больше ничего?»
Гадатель устремил загадочный взгляд в пустоту, развёл руками.
«Так, — грозно сказал князь и уселся, согнав мужика. Айсор поспешно собирал карты. — Вот мудак, так уж мудак, — задумчиво проговорил капитан. — Предсказатель сраный… Вали отсюда».
Он вызвал Анюту:
«Гони этого армяшку».
