— Тьфу, тьфу, — не открывая глаз, пробурчал Беккер.
Я стала фотографировать его анфас и в профиль. Все остальные стояли вокруг, довольные моей выдумкой.
— Все, — объявила я, закончив и распорядившись:
— Теперь отправляйтесь в ванную.
Беккер-старший поднялся, кряхтя, побрел отмываться.
— Виталь, — обратилась я к его сыну, — тебе еще работа на утро: отвезешь пленку в пункт проявки и печати.
— Угу, — с готовностью ответил тот.
Утром Беккер-младший поднялся раньше всех и отправился сначала оповещать знакомого газетчика, который в свою очередь должен был разнести весть через свои каналы, затем домой — инструктировать насчет дальнейших действий Юлию Николаевну, а в заключение — проявлять пленку.
Я же, только открыв глаза, стала названивать в органы, пытаясь связаться со следователем Матвиенко. Тот нисколько не удивился и сразу узнал меня, как только я сказала, что я от Беккера. Поздоровавшись, я сразу спросила его:
— Могу я на вас надеяться?
— В каком плане? Я вас не понимаю.
— Ну… Я о том деле, которое вы сейчас ведете.
— Безусловно, это же моя работа.
— Тогда послушайте: у меня к вам просьба. Сегодня в половине восьмого вечера милицейская машина с опергруппой должна быть не далее чем в ста метрах от рынка «Три кита». Но ее никто не должен видеть.
То есть она должна притаиться где-то во дворе одного из окружающих рынок домов.
— Объясните все подробнее, — стал настаивать следователь. — Вы что-то узнали?
Не случится ли ошибки?
— Разве для милиции раскрываемость преступлений уже не важна? — ухмыльнулась я. — Неужели вы боитесь рискнуть?
Я помогаю вам, а вы мне, вот и все.
Меня интересовал только один вопрос — каким образом я могу сдать выведенного на чистую воду преступника в руки милиции. И ничего никому объяснять я не собиралась.
Матвиенко долго молчал, а потом, промычав что-то нечленораздельное, сказал:
— Ладно, договорились. Я в вашем распоряжении. Но все же мне ничего не понятно. Зачем машине там стоять? Какой от этого толк?
— Поверьте, если все получится так, как я предполагаю, толк от этого будет.
— А если нет? — не унимался Матвиенко.
— То от вас не убудет! — зло ответила я.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Но мы как-то свяжемся с вами?
— У вас есть мобильник, у меня тоже.
Вот мы и свяжемся. Ждите до половины девятого.
— Ладно, — тяжело вздохнув, ответил следователь и положил трубку.
Я долго еще сидела не двигаясь, размышляя над ходом минувших и приближающихся событий. И только через некоторое время тетушка Мила, окликнув, заставила меня очнуться.
— Женя, послушай, — сказала она задумчиво, — нужно что-то более надежное.
— Ты о чем? — спросила я.
— Нужно придумать что-то, что поможет доказать, что псевдокиллер получил от заказчика деньги за свою работу. Ведь будучи задержанным, преступник может от всего отказаться и сказать, что ничего никому не платил.
— Но мы ему вручим фотографии трупа!
— Это хорошо, но мало.
— Здесь бы помогла скрытая камера, — вмешался Беккер. — Представьте — снять все на пленочку… А потом раз — и сдать заказчика в руки ментов. Мало того, что при нем снимки, но еще у нас была бы и полная запись окончательной расплаты за услуги!
— Это, конечно, более надежное доказательство, — сказала тетушка.
— Да-а, — одобрительно покивала я, — было бы оч-чень неплохо.
— А я, кажется, знаю, где такую штучку можно приобрести, — тетушка прищурилась. — По старой-то памяти… Правда, он дороговато берет…
— Пустяки! — разгорячившись, воскликнул Беккер и потянулся за своей барсеткой. — Вот, — он достал пачку зеленых купюр.
Тетя Мила без лишней скромности приняла деньги и стала собираться к знакомому дельцу.
Вскоре появился Виталька. Он привез готовые снимки, проект некролога, который должен был появиться в одной из газет, и даже набросок статьи о беспрецедентном жестоком убийстве известного бизнесмена Валерия Павловича Беккера.
— Ловко, — одобрил его работу отец.
— Я старался, — улыбнулся Виталька.
Мы стали рассматривать фотографии.
Я осталась ими довольна, а Беккеры брезгливо отвернулись, сказав, что они жуть наводят. Валерий Павлович даже снова поплевал через левое плечо. На снимках он выглядел правдоподобно, как натуральный покойник. Я собрала фотографии в чистый конвертик, который положила в свою сумку.
День до вечера тянулся необычайно медленно. Мы то и дело поглядывали на часы, считая оставшееся до решающей встречи время. Тетя вернулась и принесла небольшую телекамеру. Мы порадовались этому и вновь застыли в ожидании, только изредка переговариваясь об одном и том же.
— Кто же этот ублюдок?! — без конца восклицал Беккер-старший, расхаживая по комнате.
Наконец явился Веретенников в гриме, и мы стали потихоньку собираться.
* * *
— Какая-то «шестерка», — прошептал Виталька, указывая пальцем в даль торговых рядов. — Смотри, они нам фарами мигают.
— Значит, это он, на новой машине, — заключила я. — Подъедем поближе, иначе никакая камера не поможет.
Я еще раз нажала на газ и остановилась не слишком далеко от тех, кто нас поджидал, затем приоткрыла окно и навела объектив на «шестерку». И только убедившись, что устройство функционирует, сказала:
— Запись пошла. Актер, вперед!
Иван Иваныч ловко выпрыгнул из машины и смело зашагал к «шестерке». На этот раз из машины вышел не один человек, а двое. Рядом с прежним мужчиной появился господин в надвинутой на глаза шляпе и, несмотря на летнее время года, в плаще с поднятым воротником.
— Это он! — чуть ли не завизжал Беккер-старший. — Это главный! — Чтобы не закричать по-настоящему, он как-то по-бабьи прикрыл себе рот рукой.
Похоже, у Валерия Павловича не было никаких предположений насчет личности этого «главного», а вот я легко узнала в нем…
Олега Станиславовича. По осанке и силуэту. И никакая шляпа не могла замаскировать его.
— Все же я была права! — прошептала я, теперь уже не стесняясь своих выводов.
— Это же дядя Олег! — тряся отца за плечо, залепетал Виталька. — Гляди, гляди!
Узнаешь?
Валерий Павлович сначала и слушать нас не хотел, но, приглядевшись, понял, что мы правы. Тут-то мы узнали, как трудно его сдержать в порыве гнева. Он чуть нам все не испортил, и мне, честно говоря, пришлось приложить руку, чтобы угомонить его.
