Все расхохотались, потешаясь над Виталькой, воспринявшим выпад всерьез, и радуясь счастливому случаю, который свел нас с подходящим человеком.
— А как нам с вами связаться? — спросила я актера, когда мы прошли в зал и, разомлевшие от чая, уселись на диван.
Веретенников достал из кармана малюсенький блокнотик, что-то черканул в нем и, вырвав листок, протянул его мне, сказав:
— Мой домашний телефон.
— Благодарю, — ответила я и еще раз, со всей серьезностью, объяснила, в чем суть предстоящей работы.
— Извините, — сказал актер, — а кто этот человек, которого я якобы должен убить?
— Это вам знать вовсе не обязательно, — ответила я, — вы сыграете свою роль и навсегда об этом забудете. Так всем будет лучше. О гонораре не беспокойтесь — он вас не разочарует. О безопасности тоже — я буду вас подстраховывать. Как только станет известно место встречи, я свяжусь с вами.
— Как скажете, — пожав плечами, ответил Иван Иванович, несколько разочарованный.
Он еще немного посидел с нами, повеселил разными театральными миниатюрками, а потом ушел. Беккер-старший нечаянно захрапел, откинув голову на спинку дивана. Я стала собирать себе чистые вещи, предложив Витальке посмотреть семейный альбом. Тетушка все кивала и моргала мне на Беккера-младшего, жестом показывая, что он — то, что надо. Я ужасно злилась, хотя и понимала — пока я буду вести холостую жизнь, тетя Мила от своей мечты не отступится.
Беккер проспал около двух часов, задремал и Виталька. Когда же они проснулись, мне пришлось их убеждать пока оставаться здесь, объясняя свое предложение тем, что в голове моей зреет еще одна очень неплохая идея. Идея на самом деле уже родилась, но я пока умалчивала о ней, так как не все детали продумала.
Валерий Павлович предложению еще немного побыть гостем у моей тетки не сопротивлялся: его сразил пирог с яблоками.
Виталька, правда, чувствовал некоторую неловкость, но тетушка, завидя это, тут же дала ему знать, насколько он ей симпатичен.
— Матери только надо позвонить, — сказал он, когда окончательно было решено остаться Беккерам у тети Милы.
— Да-да, — поддержала я его. — Пусть она говорит всем, кто будет спрашивать о Валерии Павловиче, что не знает, где он.
У Тихони есть номер моего сотового, а больше нас пока никто не интересует, — заключила я.
Виталька стал набирать номер своего домашнего телефона и вскоре уже объяснялся с матерью. Валерий Павлович, попросив у него трубку, сказал в заключение:
— Тебе вообще-то следовало бы тоже куда-нибудь отправиться. Если нас до вечера не будет, поезжай к сестре, в Шумейку.
Юлия Николаевна, конечно, была удивлена происходящим, но обещала все так и сделать, понимая, что этого требуют обстоятельства.
* * *
— Женя! Кажется, в твоей сумочке сотовый пищит, — стучась ко мне в ванную, кричала тетя Мила.
— Давай его сюда, — торопливо смывая пену с волос, отозвалась я и отодвинула шпингалет.
Я слышала, как тетушка кому-то отвечала по телефону, и через минуту она уже протягивала мне мой мобильник.
— Да, — взволнованно произнесла я, промокая тело полотенцем.
— Это Станислав, — узнала я голос Тихони. — Где вас только черт носит? Я еле дозвонился! — накинулся он на меня.
— Мы на конспиративной квартире, — сболтнула я.
— А-а, — понимающе протянул он, а потом сказал:
— Ну ладно, теперь это уже неважно. Главное, что вы нашлись. В общем, так, события разворачиваются настолько быстро, как вы даже и предположить не могли, — Тихоня замолчал.
— Что? Ну, что? Говорите скорее!. — нетерпеливо залепетала я.
— Сегодня свидание с заказчиком.
— Что-о?
— Или с его человеком. В общем, не знаю точно. Но Козырный стрелу забил.
— Боже! В котором часу?
— В восемь вечера.
— Где?
— Рынок «Три кита» знаешь?
— Ну.
— Вот там. В это время он уже пустует.
— У-гу… Это все?
— Подожди. «Все…», — Тихоня хмыкнул, передразнив меня. — Если уж я берусь за дело, то довожу его до конца. Моя помощь нужна?
— В принципе… — я задумалась. — Нам нужна машина.
Я думала о том, что «киллера» надо будет обеспечить транспортом и сопровождать его в путешествии. На моей машине или на машине Беккера мы явиться на встречу не могли, так как мысль о причастности к событиям Вьюнца не оставляла меня. Если за, казчиком окажется Олег Станиславович, то он наши автомобили сразу узнает. Поэтому, дабы подстраховать себя, лучше было приехать на встречу на незнакомом ему авто.
— Какая? — нисколько не удивляясь моей просьбе, ответил Тихоня.
— Любая, лишь бы колеса были надежными и доверенность на вождение оформлена, — я продиктовала свои данные. — Да, еще: стекла должны быть тонированы, так как я тоже поеду на встречу, а видеть меня заказчику нежелательно.
— Пустяки, к вечеру, часам к шести, будет сделано. Назови адрес.
Я не стала засвечивать адрес тетушки и сообщила просто ориентир для встречи — магазин «Бройлер», находящийся метрах в ста от теткиного дома.
— Машина должна стоять там к половине восьмого, — заключила я.
— Как скажешь, — протянул Тихоня. — Это все?
— Все.
— А то смотри, я всегда готов для милых дам…
— Хватит с вас пока этого, — отрезала я и положила трубку.
Выйдя из ванной, я растормошила обоих Беккеров и рассказала им обо всем, что узнала по телефону от Тихони. Они были и рады, и взволнованы в одно и то же время.
Затем я обратилась к тете Миле:
— Свяжись с актером. Он должен быть у нас в половине восьмого и ни минутой позже. В нужном образе!
Тетка кивнула и направилась к аппарату.
— А дальше-то что? — шепнул мне Виталька, приблизившись.
— Дальше? Дальше останется только подумать, как наказать преступника в соответствии с законом.
— М-м-м, — закачал головой Беккер-младший.
В семь часов вечера в нашу дверь позвонили. Открывать пошла тетушка. Она почему-то, вопреки своей привычке, не спросила «Кто?», а, открыв, удивленно произнесла:
— Вам кого? Кто вы?
Я подбежала к двери и увидела совершенно незнакомого нам мужчину. Он стоял и улыбался. Только когда он заговорил, я уловила в его голосе знакомые нотки, и мы с тетушкой в один голос протянули: «Иван Иваныч!»
Актер настолько тщательно загримировался, что мы и не узнали его. Он изменил все в своей внешности: надел парик, приклеил «небритость», как я назвала небольшую бородку, «вставил» металлический зуб впереди. Да и само общее выражение лица его резко переменилось. Да главное, собственно говоря, было и не в этом. Ведь он преследовал цель не сделаться неузнаваемым, а соответствовать людям определенного типа.
