Женя чувствовала возбуждение, внезапно охватившее мужа. Да и она сама дрожала от внезапно нахлынувших на нее чувств. Они страстно целовались на террасе чужого дома, в который проникли, не имея хозяйского разрешения.
Евгения почувствовала, как руки Артема забегали по ее телу. Она томно вздохнула. Муж схватил ее на руки и внес в дом.
Любовью они занялись прямо там, в музыкальном салоне, на рояле. Точнее, не любовью, а сексом — ибо это был неистовый, всепоглощающий, какой-то абсолютно животный акт совокупления. И при этом такой небывалый!
Артем рычал, Женя стонала, а рояль под ними скрипел и время от времени издавал разной тональности бренчащие звуки. Муж впал в настоящее неистовство, превратился в ненасытного зверя. Таким его Женя еще не знала. И самое интересное, что она не имела ничего против.
Издав победный клич, Артем упал на нее. Женя, глубоко вздохнув, прижала его голову к своей покрытой тонкой пленкой пота груди. Они молчали, наслаждаясь мгновениями после соития.
— Это было нечто! — подал наконец голос Артем, нежно целуя Женю. — Извини, Женюсик, у меня, что называется, крышу снесло…
— И подвал тоже! — ответила та со смешком. — Извини, дорогой, не мог бы ты приподняться, а то лежать на крышке рояля все же не очень удобно…
Подвал…И почему она выбрала именно это сравнение? В качестве антонима по отношению к упомянутой Артемом «крыше», которую у него сорвало?
Или потому, что подвал на Мухиной даче был, кажется, средоточием всех тайн?
— Да, конечно, извини, Женюсик! — произнес тот, встрепенувшись. — Тебе ведь тоже понравилось?
— Нет, не понравилось! — ответила она. — А очень понравилось. Как ты верно заметил, это было нечто!
И они снова поцеловались. Наскоро приведя себя в порядок, они вышли из музыкального салона. Обняв Женю, Артем произнес:
— Эта атмосфера… Уж не знаю, в чем, собственно, дело… В здешнем целебном воздухе… В этом старом доме… В особой еде… Но я чувствую… Я чувствую, Женюсик, что мою крышу снова начинает сносить…
Второй раз за полчаса они занялись любовью на старой софе, обнаруженной в одной из комнат. На этот раз все длилось гораздо дольше, с непрекращающимися поцелуями и взаимными ласками.
Откинувшись в сторону, Артем вздохнул и довольно заявил:
— Вот это да! Этот дом определенно идет нашей семейной жизни на пользу, ведь так? Если он так благотворно на нее влияет, то я готов купить его за любую цену, сколько бы он ни стоил!
И он снова потянулся к Жене.
Она приподнялась с софы и сказала:
— Извини, но от этого дивана не очень приятно пахнет. Думаю, его обшивку чистили последний раз лет эдак пятьдесят назад. Так что ты не возражаешь, если мы с него переместимся?
— Обратно на крышку рояля? — произнес игриво муж.
Кажется, он все еще не насытился, однако у Жени вдруг заболела голова. Поэтому, отбив атаку мужа, она сказала, что им пора возвращаться домой. Хотя под домом в данном случае подразумевалась дача подруги директрисы.
То, что Женя отказалась от третьего сеанса любви на Мухиной даче, было связано и с тем, что, когда они лежали на софе, ей все казалось, что в дверном проеме маячит чья-то фигура — наблюдавшая за буйством их страсти.
Поэтому она, сказав мужу, что выглянет еще на террасу, направилась в действительности в кухню. А оттуда заглянула в кладовую.
То, что предстало ее глазам, не очень-то ее удивило — она именно это и ожидала увидеть.
Дверь была закрыта, однако кто-то отодвинул засов. И это несмотря на то, что она точно знала, что тот был закрыт, когда они с Артемом уходили из кухни.
Значит…
Значит, кто-то открыл его снова! Тот, кто, вероятно, наблюдал за ними из окна, а потом — в дверном проеме. Тот, кто обитал в подвале…
Она снова задвинула засов, вернулась к Артему, которому, конечно, ничего об этом не сказала. А вскоре они уже шли по дороге обратно на дачу.
Ночь — самая короткая в году — пролетела незаметно. Когда Женя проснулась, уже давно рассвело. Она услышала голоса и, спустившись в кухню, увидела Артема, беседовавшего с Калерией Ильиничной.
— Доброе утро! — произнесла та, одаривая ее улыбкой. — Вы удивительно свежо выглядите, Женечка! Впрочем, ваш супруг тоже! Наверняка спали без задних ног!
Женя и Артем хитро переглянулись. Говорить Убей-Волк о ночной вылазке они не намеревались. Да и вряд ли той понравилось бы, что они без спросу воспользовались ключами ее подруги.
Вскоре позвонил отец двоечника Девяткина и сообщил, что автомобиль, наконец, исправен. Калерия Ильинична проводила их к автомастерской, на прощание поцеловала Женю в щеку и сказала:
— Не пропадайте! Думаю, что мы еще увидимся! До скорой встречи!
Она махала им вслед, а Женя думала о том, что эта встреча вряд ли состоится. Разумеется, она отблагодарит директрису за проявленное гостеприимство, однако вряд ли они будут поддерживать контакт… Ведь каждый разговор с ней будет напоминать Жене о том, что на Мухиной даче живет кто-то другой…
Все же она была реалистом и понимала, что они купить ее не смогут.
Прибыв в Москву, они с понедельника с головой погрузились в свою обычную работу. Только в среду Женя вспомнила о фотографиях странной железяки с таинственным символом, на которую налетел их автомобиль. Она попыталась отыскать их в телефоне — но ничего такого не нашла.
Это было более чем удивительно — ведь она прекрасно помнила, что делала несколько фотографий! И уж точно их не стирала! Но если не она — значит, это сделал кто-то другой?
Ответ был очевиден: это дело рук того, кто переложил телефон к подножию лестницы. И того, кто обитал в подвале Мухиной дачи…
Но самое удивительное открытие ждало ее среди черновиков сообщений, что сохранились в памяти телефона. Их было пять. И, судя по указанному времени, они были сохранены именно той ночью, когда они с Артемом побывали на Мухиной даче.
Четыре из них были непонятным набором букв и цифр. Как будто кто-то, не знакомый с написанием эсэмэс, экспериментировал. А пятая содержала всего одно слово, состоявшее из сплошных заглавных букв: «ПАМАГИМНЕЖЕНННЯ!».
Что же, это было окончательным доказательством того, что ничего ей не привиделось и что ее телефон побывал в руках обитателя подвала. Точнее, даже не подвала, а Мухиной дачи. И не обитателя, а ее пленника! Или, не исключено, пленницы!
Артему Женя говорить ничего не стала — все равно бы он ей не поверил, а нашел бы какое-то логическое и вполне разумное объяснение возникновению этих посланий. И уж точно не стоит идти в полицию — придется тогда говорить, что они ошивались ночью на территории чужого поместья, не имея на это разрешения. Да и будь она на месте полицейского, выслушивающего подобную историю, она бы немедленно вызвала подмогу из ближайшей психиатрической больницы.
