– Не понял, – наконец сказал он.
– Аля мертва. Она… в той комнате. Лежит, задушенная, в сундуке. Совсем как…
«Как на той фотографии», – хотела добавить Белка, но почему-то не стала делать этого.
– Что за бред? Задушена, сундук…
– Ты можешь посмотреть сам, если хочешь.
– Пойдем.
Шило развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к комнате с часами. Белка последовала за ним. Лишь у развилки она ненадолго задержалась и окинула взглядом дорожку, ведущую к выходу.
Ремня не было.
– Ты ничего не находил здесь?
– В смысле? Что я должен был найти? – на ходу бросил Шило.
– Ремень. Здесь валялся ремень. С медной пряжкой. Кажется, он и был орудием убийства.
– Никакого ремня я не видел.
Одно из двух: либо Шило врет, либо ремень успели убрать с дорожки до того, как он прошелся по ней. Белка исподтишка бросила взгляд на двоюродного брата: толстый длинный свитер, джинсы, ботинки. Спрятать ремень, засунув его в карман, не получится. Разве только…
– Что, если я попрошу тебя об одной вещи?
– Может, разберемся сначала… с твоим сундуком и телом в нем?
– Да, конечно, – смутилась Белка. – Подними свитер. Пожалуйста.
– Ты странная.
– Да.
– Очень странная, – еще раз повторил Шило, но край свитера все-таки приподнял.
Ремень у него имелся, но это был вовсе не тот ремень. Никакого старинного авто на пряжке, да и сама пряжка выглядит скучно: кусок самого обычного металла и одинокий штырь. Дешевка с китайского вещевого рынка, не иначе. Бедный опер.
– Удовлетворена?
– Извини.
– Ничего. Проехали.
Уже подходя к комнате за бамбуковой рощицей, Белка почувствовала, что силы оставляют ее. Ей вовсе не улыбалось второй раз оказаться в ловушке, пусть и в сопровождении спутника. Шило сам во всем разберется, а она подождет его снаружи. У дверей.
– Составишь мне компанию? – спросил Шило, прежде чем толкнуть дверь.
– Я там уже была, – ушла от прямого ответа Белка. – Кстати, как тебе удалось справиться с замком?
– С каким замком?
– На какое-то время я оказалась запертой. Там, внутри.
– Вообще-то я просто нажал на ручку. Вот и все.
– Не понимаю…
– Я тоже не понимаю, – просочившийся внутрь комнаты Шило деловито сновал между сундуков и чемоданов. – Где тело?
– В самом большом сундуке. Просто откинь крышку.
Белка сказала – «откинь крышку»? Но ведь она хорошо помнит, что не закрывала ее! Пасть, которая поглотила Алю и так долго держала в плену клубничную Ингу оставалась открытой.
Шило приноровился, одним рывком приподнял крышку и заглянул внутрь. А потом медленно, как в рапиде, повернулся к Белке.
– Ну и? – спросил он. – Где обещанный труп?
– Под ковром. Посмотри под ковром.
Над сундуком взлетело облачко пыли: это Шило потянул за край ковра, а затем сбросил его на пол.
– Это такая шутка?
– Шутка?
Следом за ковром на пол полетело несколько пожелтевших от времени вязаных салфеток и бумажные цветы – розы и ирисы, отвратительно хрустящие. А когда Шило перешел к сложенным вчетверо старым простыням, Белка не выдержала, ворвалась в комнату и, с опаской вытянув шею, заглянула в сундук.
Ничего, кроме тряпья.
– Не понимаю… Она же была здесь.
– Кто?
– Аля. Она была здесь, и она была мертва. Ее задушили. Я сама видела полосу на шее… Совсем как на той фотографии.
– С тобой все в порядке? – участливо переспросил Шило.
– Ты мне не веришь?
– Я верю своим глазам. И то, что видят они, несколько отличается от того, что говоришь мне ты. Наверное, тебе просто показалось…
– Мне показалось, что в сундуке лежит труп? Не говори ерунды.
– Одно из двух… Либо ты… – Шило в очередной раз засопел, пытаясь сформулировать мысль.
– Хочешь сказать – я сумасшедшая? – Пришла к нему на помощь Белка.
– Э-э…
– Проехали.
– …Либо тебя разыграли.
Разыграли! До сих пор эта мысль не приходила Белке в голову. Но если принять ее – какое же это облегчение! Все живы и здоровы, ни одна русалка во время съемок не пострадала, и – главное – не было никакого убийства. Следовательно, нет и убийцы, и как только Белка – хотя бы на одну крошечную секунду – могла заподозрить в этом Сережу? Как же хорошо, что появился Шило! Волна радости обдает Белку с головы до ног и тотчас отступает, оставляя после себя отрезвляющий холодок сомнений. Если принять версию рассудительного архангельского опера (о, как же хочется ее принять!), то окажется, что Сережа, Аля и кто-то еще (скорее всего – Гулька, прожженный киношник) были в сговоре. Сережа предоставил им свой новый дом, если не сам расписал роли в этом леденящем душу скетче.
Слишком жестоко. Слишком.
Белка не заслужила такого отношения к себе.
– Не расстраивайся, – в голосе Шила послышалась не свойственная ему мягкость.
– Я не расстраиваюсь.
– Я же вижу. Ты чуть не плачешь.
– Если это розыгрыш, то он какой-то глупый. И жестокий.
– Киношники. Люди с воображением, – Шило развел руками. – Хотя у нас в управлении разводят и похлеще.
– Я не понимаю, зачем понадобилось так шутить.
– Дураки. Дети.
Напрасно Шило это сказал. Взрослая женщина Полина готова обманывать себя и принимать на веру то, что позволит хоть ненадолго сохранить душевный покой, но маленькая Белка беспощадна. Она видела мертвое тело. Мертвое – в этом не может быть никаких сомнений. Она прекрасно знает, что значит быть мертвым. Мертвый Лазарь, мертвый дельфин из дневника Инги Кирсановой… Может, во всем виноват этот чертов дневник? Он настроил Белку на трагический лад, заставил думать о смерти. А мрачные мысли, дурное освещение и комната, похожая на склеп, довершили дело? И еще часы! Как она могла забыть о часах!
Белка мельком взглянула на циферблат и не поверила глазам: часовая стрелка прочно укрепилась на семи, а минутная застыла на двенадцати. Через секунду-другую они услышат бой, а это значит, что с часами все в порядке. И потерянный было час вновь нашелся. И если уж обратный ход времени привиделся Белке, то не исключено, что привиделось и все остальное.
Кроме дневника.
И книжного шкафа, набитого «Анжеликами».
Но одного взгляда на шкаф было достаточно, чтобы понять: он выступает в паре с часами. И эти двое клоунов, а лучше сказать – иллюзионистов, призваны если не свести ее с ума, то, во всяком случае, крепко задуматься о душевном здоровье. На полках скучала самая обычная макулатура: старые журналы, ободранные книжки-малютки, какие-то учебники и методические пособия. И целая коллекция легендарного популяризатора науки Перельмана – «Занимательная физика», «Занимательная геометрия», «Занимательная астрономия».
